Мне кажется у режиссера Филиппа Янковского нет друзей.

Я имею в виду настоящих друзей, а не тех приятелей, которые на фуршете после премьерного показа «Меченосца» выдали Янковскому кучу восторженных комплиментов. Настоящий друг после просмотра на фуршет бы не пошел. Настоящий друг заглянул бы к Филиппу как-нибудь вечерком с бутылкой водки, сели бы они на кухоньке, и сказал бы настоящий друг…

«Филипп, ты, наверное, обидишься на меня, но кто-то должен сказать правду… Так вот. „Меченосец“ твой — полное г… но. Нельзя так снимать. И сценарии подобные надо сжигать, дальше пятой страницы не читая. Пойми, невозможно запихнуть в один фильм экшен, триллер, фантастику, лирику и драму. Если ты снимаешь экшен, то на экране никому не нужны десятиминутные материнские страдания и продолжительные глубокомысленно-печальные взгляды. А если ты делаешь упор на лирику, то совершенно излишними выглядят реки крови и отрубленные пальцы. Да и в любом случае с жестокостью у тебя перебор.

А какой смысл ты вкладываешь в автомобили, движущиеся по трассе? Видимо, какой-то очень глубокий, если подобных эпизодов у тебя около десятка и каждый примерно по минуте. Пойми, какой бы для тебя лично глубиной не обладал этот образ, для большинства зрителей — это просто автомобиль, который едет по дороге, и смотреть на это значительную часть фильма никому не интересно. Та же фигня с пароходами и вертолетами. Кстати о пароходе. Объясни-ка мне смысл этого эпизода. Пароходик причаливает в каком-то городке, на пристани пассажиров встречает кавказец и предлагает купить кинжал. В это, допустим, я могу поверить. Мало ли у нас странных городков, может, это затерянный в Сибири центр кавказских национальных промыслов, правда ведь? Но зачем уже в следующем кадре убивать этого кавказца? И, главное, за что? Ничего не понимаю…

А эта любовная история. Сидит на полу в подъезде бомжеватого вида главный герой, перебинтовывает свою супер-руку (раз десять он её, кстати, перебинтовывал на протяжении фильма, тоже, видимо, какой-то глубокий образ), мешает девушке Кате (Чулпан Хаматова) подняться по лестнице, в следующую секунду они уже неистово занимаются любовью, а через пару дней он спрашивает, как её зовут. Офигительная история! Мне было очень смешно.

Чулпан Хаматова, конечно, очаровательна, и с ролью своей справилась отлично, продемонстрировала очередной раз миру, что хорошему актеру плохой режиссер (извини, Филя) не помеха. Не знаю только, зачем ей нужен был этот фильм. Пожалела тебя, наверное…

Про спецэффекты даже говорить не хочу. Располовиненный лесовоз и падающие деревья ты называешь спецэффектами? Не знаю, сколько денег ты за это заплатил, но скажу по секрету, для съемок таких спецэффектов даже компьютер не нужен, бензопилы достаточно. Вертолет твой падающий тоже не впечатлил. Как-то буднично он упал. Еще и опер из него вылез… Слушай, а ты специально оперов такими клоунами сделал? В финальной сцене я просто обхохотался, когда главный сыщик пистолет опустил и чуть не расплакался.

И вообще, у меня сложилось впечатление, что на съемочную площадку пробрался мальчишка-дилетант и, пока не было настоящего режиссера, просто побаловался в своё удовольствие, наснимал чего-то.

Знаешь, это, конечно, твое дело, что снимать и как снимать, но кричать при этом на всю страну, что „Меченосец“ — „главный фильм осени“, это, извини, наглость. Я понимаю, что это продюсеры кричали, но фамилия-то твоя в титрах значится. Знаменитая, между прочим, фамилия.

Будь я твоим учителем, влепил бы за „Меченосца“ жирную двойку, вызвал бы школу родителей и попросил бы их категорически запретить тебе снимать кино.

Я понимаю, что тебе неприятно всё это слышать. Мне, поверь, тоже очень неприятно всё это высказывать. Но кто-то должен был…

Надеюсь, мы останемся друзьями».