Театр имени Вахтангова гастролировал в Екатеринбурге четыре дня. Были показаны три спектакля: «Дядюшкин сон», «Ветер шумит в тополях» и «Дядя Ваня». Худрук театра, режиссер Римас Туминас и артисты нашли время встретиться с журналистами. Одним из самых активных в разговоре оказался артист Владимир Вдовиченков. Говорили, естественно, о театре, о жизни, о лошадях… Долго обсуждали знаменитого «Дядю Ваню». Режиссер Туминас заверил, что за этот спектакль он абсолютно спокоен, сыграть его плохо нельзя. Спектакль и правда уже получил все мыслимые и немыслимые награды. Одна из последних — «Гвоздь сезона» от Союза театральных деятелей. Не хватает только «Золотой маски». Режиссер предполагает, что ее-то как раз и может получить Владимир Вдовиченков.

— Да, — говорит Владимир, — Пришел великолепный режиссер, который поставил спектакль-мечту. Мне дали роль Астрова. Если ее хорошо сыграть, можно больше ничего и не играть потом!

— Владимир, каковы ваши личные ощущения от спектакля, знаете, многие его не видели…

— Римас иногда шутит, говорит, мол, не ходите, не смотрите, я вам все расскажу, пойдемте в буфет лучше! Рассказывать об ощущениях — дело неблагодарное, это либо хвалить, либо порицать себя, все равно нужно спектакль смотреть. Хотя, знаете, мы ведь тоже своих спектаклей не видели из зала. Мы в этих спектаклях играем.

— И все же почему вахтанговцы привезли сюда именно классического «Дядю Ваню»?

— По-моему, дело тут в узнавании. Классика сегодня очень актуальна. Недавно играли мы в Челябинске. В спектакле есть сцена, когда дядя Ваня (Маковецкий) говорит: «Я трудился 25 лет, получал нищенские деньги (в год по 500 рублей), и никому не пришло в голову прибавить мне хотя бы рубль». В Москве это высказывание неизменно вызывает смех и радость. А в Челябинске и потом в Екатеринбурге публике будто страшно стало. Уж точно не смешно. И когда дядя Ваня говорил фразу «Почему я не крал?», мы сами вдруг словно впервые ее услышали. Она всегда за смехом пропадала. На вопрос — почему «Дядя Ваня», смело можно ответить — а просто мы нашли человека в России, который не крал. Поставили о нем спектакль. Это дядя Ваня и есть.

— Вы уже начали об этом говорить. Есть ли разница в реакции, скажем, столичной и местной публики на спектакли?

— Не буду обижать москвичей, к которым и сам сейчас принадлежу. Но в столице много денег, и у людей налет цинизма на душе настолько толст, что никто уже и не пытается всерьез воспринять то, что происходит на сцене. Такой вот нонсенс. Люди приходят с посылом: «Ну, удиви, порази меня, покажи то, чего я еще не видел!».

— Так было всегда?

— Несколько лет назад, когда я оказался в Вахтанговском, до всей этой непонятной шелухи, люди приходили в театр, чтобы подышать воздухом, что ли. Чтобы в десятый, двадцатый раз окунуться в состояние душевной благости. А сейчас основная масса публики приходит поглядеть на то, что модно. А потом найти стаканчик грязи, и плеснуть ею друг на дружку. Восприятие спектакля перестало быть адекватным. Смотрят, кто в спектакле играет — друзья или недруги, кто круче сыграл. Театральная тусовка отношения выясняет. А с точки зрения того, о чем спектакль, для чего все это делается — почти уже и не смотрят. Циничная ситуация в столице. С экрана нам говорят, что человек становится счастливее, если у него ВВП увеличивается. Не знаю, кто от этого может стать счастливее. Не говоря уж о том, что театр вообще нельзя измерить в ВВП, количестве проданных билетов, посещаемости, рецензиях. Театр всегда занимался поиском того, куда душе податься. Я не первый раз в Екатеринбурге и Челябинске. Создается ощущение, что здесь зрителю хочется что-то увидеть, подышать в эту форточку.

 — В спектакле «Ветер шумит в тополях» у вас роль возрастная.

— Нас там три артиста: Максим Суханов, Владимир Симонов и я. Современный французский драматург Жеральд Сиблейрас написал про трех стариков, ветеранов I-ой мировой войны. Видно, вторая ему показалась слишком близкой еще, а пьеса — комедийная. Эти трое живут в доме престарелых; живут, тем не менее, а не выживают! И вот этих 75-летних играем мы, нестарые еще мужики. Когда 75-летние люди оказываются в замкнутой ситуации, это понятно. Так часто и происходит, что пенсионеры не нужны уже никому, брошены в одиночестве. Нас это трогает на уровне: «Ой, как жалко». А здесь, у нас показана история достаточно еще молодых людей, находящихся в капкане и пытающихся из него выбраться. Эта ситуация еще больнее. Можно ведь и в 20 лет не знать, где выход, открыть окно и выпрыгнуть из него. А можно не сделать этого и в 90 лет. Наверное, про это спектакль. Про то, что все мы в какой-то момент оказываемся в ловушке собственной судьбы и пытаемся оттуда вырваться.

На самом деле, не так все и грустно. У нас есть и совсем веселые спектакли — «Дядюшкин сон», например, или «Мадемуазель Нитуш». Это сейчас получилось, что мы рассказали вам грустные истории. Темы уж очень актуальные, классика. Про людей несчастных, умирающих, пытающихся не сдаваться или, наоборот, ломающихся, причем публично, с вызовом, с рвотным рефлексом, чтобы запачкать всех остальных… Надо все же обязательно глянуть «Дядю Ваню».

— Владимир, вы достаточно знамениты. Скажите, вас перестали воспринимать исключительно как Фила из «Бригады»?

— Я не считаю себя знаменитым, я просто узнаваем. Вот иду по улице, меня узнают. Ну да, часто, не как артиста Вдовиченкова, а как Фила, с его манерой поведения, его мировоззрением, поступками, характером. Но я не Фил, этот персонаж не имеет ко мне никакого отношения. Мне гораздо приятнее, когда меня узнают как артиста.

— У вас достаточно романтическая внешность, вы действительно романтик?
- Да, мне очень нравится романтика в искусстве, в кино. Когда эмоции на грани, когда решительные поступки…

— В жизни такой настрой не мешает?
- А вот в жизни все наоборот. Я жуткий прагматик… Все просчитываю, взвешиваю, хотя благородные принципы мне не чужды: предать, обмануть — это не про меня, так же как и понять и простить такие поступки другим мне очень сложно, пожалуй, даже невозможно… Этому пониманию и прощению я зачастую учусь у своих героев, особенно у исторических персонажей.

— У кого еще вы учились или готовы были учиться?

— Мне очень нравится Шон Пен. В какой-то степени можно сказать, что я на него ровняюсь. Если будет возможность, обязательно попытаюсь с ним встретиться и пообщаться. А еще когда-то я учился у Высоцкого. Мне не раз доводилось играть офицеров. И вот в фильме «Служили два товарища» я подсмотрел одну деталь. У героя Высоцкого специфическая походка — он при ходьбе левой рукой почти не машет — привычка поддерживать саблю. Вот этот прием я взял на вооружение…