Роман Григорьевич Виктюк — это, пожалуй, целая планета. От него веет безграничной свободой. Внешняя — проявляется в хохотках, матерках, «тыканьи» всем и каждому, клоунаде с удовольствием и страсти к эпатажу.

Но внешними проявлениями дело не ограничивается — свобода сидит у Виктюка внутри. Вкупе с талантом, эрудицией и общей яркостью сочетание впечатляющее. В Екатеринбург он приехал со своим театром, и немного — со спектаклем «Сон Гафта, рассказанный Виктюком». На встрече поприсутствовали оба. Гафт пожаловался на Жванецкого, в двух словах рассказал о предыстории «сна» и убежал. Виктюк же, только что прикупивший пару «никому не нужных» платочков в Ettro, не торопился и явно был «в ударе».

— Роман Григорьевич, есть сведения, что вы собираетесь посетить в Екатеринбурге Ганину Яму и Храм на Крови. Места грустные, связанные с гибелью Николая II. В этой связи, не лежит ли на нашем городе некий негативный отпечаток?

— Лежит, конечно, лежит. На всей стране лежит этот отпечаток. И нужно покаяние. Тот спектакль, который мы привезли — как раз об этом.

— Покаяния не может быть часть. Только общее. Сколько лет Моисей водил евреев? 40 лет. Почему так долго? Ведь расстояние от того места до Израиля можно пешком пройти за один день. А просто он понимал — пока не вымрут поколения, знавшие пленение, ничего не изменится. Последний человек должен потерять память о том унижении. Тогда есть шанс. В пыль превратятся те, кто не покается. А пока никаких усилий никто для этого не прикладывает. Нет Моисея! Если все это у нас началось в 2010-м, прибавьте 40 лет? Я не умею считать, но это нескоро.

— Какое отношение к покаянию имеют Жванецкий и Зюганов, фигурирующие у вас в спектакле?

— Не имеют они отношения. Зюганов вовсе не понимает, что это. Радзинский — получше. А Миша все же связан со страной Моисей, потому он и дежурный по стране. Я, между прочим, первый ставил его, когда его вообще запрещали! И Шифрина, и Хазанова ставил первый. Жванецкому ставил целый спектакль в Театре эстрады. Миша-то к покаянию готов, он человек духовный. А вот страна…

- Роман Григорьевич, правда, что Михал Михалыч подал в суд на вас за то, что вы его «изобразили» в своем спектакле? И Радзинский, говорят, тоже.

— Да кто вам сказал? Это гнилье, они спят и видят, чтобы он подал в суд! А с чего ему подавать? Вы спектакль посмотрите. Это же Сталин, причем тут мы с Гафтом? Вранье!!!

— Но вы к ним все-таки относитесь без особой симпатии? «Приложили» даже Жванецкого.

Гафт: — Да ну что вы! Они ничего плохого мне не сделали. Я играл в пьесах Радзинского, знаком с ним еще со времен Эфроса. Когда я эту чепуху придумал, позвонил Эдику и позвал на репетицию. Сказал, мол, что тебе не понравится, все вычеркнем!

А что касается Жванецкого, это общепризнанный гигант из Одесской области, ставший общенародным любимцем. Дежурный по стране и прочее.

Но при всем его величии, он мне нужен был для пьесы. Его тоже можно было ковырнуть. Не в смысле унизить, он все равно на пьедестале, кто я такой, чтобы его оттуда толкать? Но я считаю, что он заболтанный собой писатель. И я об этом сказал. Что здесь такого страшного? В спектакле он острит, зрители хлопают. Что касается Зюганова, не знаю его реакции, он молчит. Был разговор о суде, но все передумали.

Я восхищаюсь Жванецким, у нас нормальные отношения. Мы как-то сидели в одной компании, и меня попросили почитать эпиграммы. Я с удовольствием откликнулся, а он стал перебивать, говорил, что забыл портфель, вообще говорил, закусывал, мешал. А потом по телевизору в «Дежурном по стране» — я к несчастью, посмотрел это, — он сказал:

— Некоторые поэты за едой читают свои стихи. Надо терпеть, терпеть, прощать.

— Ах, думаю, сволочь ты такая!.. Я написал на него одну эпиграмму, но ему не читал. Товарищ его сказал, — не надо, он узнает, расстроится. Жванецкий есть Жванецкий. Ему, по-моему, ничего уже не страшно. Это самородок.

— Роман Григорьевич, а вы как выбираете, куда сходить, что посмотреть?

— Из недавнего видел «Гамлета», привезенного ленинградской «Александринкой». А вообще, когда чувствую, что пахнет нехорошим — не иду.

— Говном.

— Екатеринбургская публика всегда принимает фантастически. Здесь есть свой особый дух. Есть Коля Коляда, которого я вообще первый ставил. Поехать и ставить «Рогатку» в Америке и Италии могло прийти в голову только мне. Умный человек не допустил бы этого даже во сне. Вторую его пьесу — «Полонез Огинского» великолепно играют Люда Максакова и Сережа Маковецкий. Так что к Екатеринбургу у меня отношение особое. Сюда всегда еду с радостью. Новый спектакль «Король Арлекин» мы сыграли еще только в Москве и Петербурге. Хотим проверить на вашей публике. Вчера ехали в самолете, и все местное начальство сразу начало просить билеты.

— Только что Роман Полански, ваш тезка, получил награду европейской киноакадемии за фильм «Призрак». Ваше отношение к вашему тезке?

— Почему я должен верить всем глупостям, которые столько лет про него пишут? Вот только что на пианиста Михаила Плетнева выливали грязь, а недавно сказали, что все это неправда. Ну и что, я должен верить всей этой грязи? Я отлично знаю Мишу, он замечательный дирижер. Поражаюсь его мужеству, он продолжает стоять у пюпитра и дирижировать.

— Мусик, я ведь понимаю, сколько уворуют! И не только я один. Вчера в самолете читаю — уже в газэтах подсчитывают, и даже знают, сколько исчезнет. Это самое грустное.

Физкультура не меняет общество. Культура — да. Если б произошло что-то, поменявшее бы отношение к культуре, это было бы счастье. Не может культура жить без госбюджета. А они сейчас вообще хотят театры лишить бюджетных денег, понимаешь? Ленин, ваш вождь, когда его спросили, мол, что делать с театрами: Большим, Малым, Художественным; ответил, мол, «чик» сделать!". И сделали.

— В вашей родной Украине, в городе Бердичеве уфологии решили поставить памятник инопланетянам, погибшим при столкновениях с землянами. Актуально, как думаете?

— Если у них есть деньги — пожалуйста! Мне во Львове тоже хотят поставить памятник. Уже есть Люсе Гурченко и Кобзону. Ему, правда, по грудь, а мне хотят — в полный рост. Что от этого меняется?

— В Новый год буду репетировать — в Алма-Ате с потрясающими молодыми казахами. Ой, они меня обожают, я вхожу, они плачут! Я, знаете, ставил по миру черт-те сколько, хотя ни одного языка не знаю. Режиссеру это необязательно, у него нет такой кнопки. У частосера — есть. А у режиссера — нет! Ставил в Италии. Девок-переводчиц выгнали, они не чуяли ничего, не могли передать. Десять дней до премьеры, а я знаю два слова. Все забывал, что такое «камбэк». И тогда я их сам научил главным словам: «чичирка» — мужской орган, «манюрка» — женский. И что такое, когда они сходятся. Хотя за весь период они так толком и не выучились. Уже когда слова «чичирка» не хватало, пришлось объяснять, что такое «ни х… я», и «до х… я»… Бесполезно.

— По телевизору в Новый год вас будут показывать?

— Ну во-первых, каждую субботу я «п…дю» на канале «Культура». Программа называется «Игра с классиками». Я говорю с великими музыкантами. Буду и в новогодней передаче II канала вместе с Аллой Пугачевой и Максимом Галкиным. Я его знаю очень давно. Будет очень смешно, потому что он зажатый… Меня нет только в передаче «Доброй ночи, малыши», как пишет желтая пресса…