«Будь самим собой. Только так поступают настоящие сумасшедшие» — а это уже цитата из ЖЖ самой Арефьевой. Она музыкант, недавно вместе со своей группой «Ковчег» выпустила новый электрический альбом «Авиатор». А еще она поэтесса, выступает с совместным проектом с Театром танца. Недавно побывала у нас.

— Это только кажется, что всего много, и все очень разное. Все это стороны одного и того же процесса, сосуществующие очень естественно. Если занимаешься танцем 10 лет, ты не заметишь, где откроются двери в музыку. Так же с театром. Если твоя голова все время заточена на то, чтобы замечать, накапливать, пробовать какие-то вещи, то это просто твой обычный жизненный процесс. Ничего глобального.

— Зал у вас полный. И все же вашей музыке сложно пробиться на ТВ, в хит-парады. Делали ли вы попытки попасть в ротацию?

— Я уверена, что моя музыка очень проста, красива, доступна людям. Мои стихи понятны. Я не думаю, что это нечто «не для всех». Но выбор для ротаций осуществляется не нами. Это делают специальные люди со специальными интересами. Я в эти интересы не вписываюсь. Будь я на телевидении, уверена, все бы меня понимали и слушали. Что доказывается тем, что люди приходят на мои концерты.

— Вы вглядываетесь в публику в зале?

— Я близорукая, но обычно чувствую, прямо вижу улыбку, даже единственную в зале. И искренне улыбаюсь в ответ. Я в принципе всегда выхожу в зал в тревоге и поиске. Начало всегда очень трудное. Сам концерт — это момент совместного вылета в иное пространство. Я будто все время нахожусь со зрителем в диалоге. Подарков дарят много.

— Сам процесс творчества не связан со словом «хотелось». Человек, который строит дом, он знает, какой дом он хочет построить. Музыкант, пишущий песню, не знает, что он хочет ею выразить. Часто получается, что вначале пишешь песню, а потом начинаешь осознавать, о чем она. Наши песни немного выше, чем наши бренные дела. Написание песен это выход за какие-то грани, где слова бессильны. Делается это при помощи интуиции. А это вещь тоже необъяснимая. Если бы я могла словами что-то рассказать, я бы, наверное, альбом не записывала.

— Надеетесь ли вы получить от новой организации Михалкова некий процент? Недавно бы принят закон о налогах.

— О, это наболевший вопрос. Однозначно, существующая система авторского права никак не защищает автора. Она выгодна совершенно другим людям, которые хотят контролировать наши мозги и кошельки так же, как они контролируют наше ТВ и СМИ. Авторских отчислений я еще ни разу в жизни не получила ни копейки. Хотя мою музыку «юзают» постоянно. На «Горбушке» однажды в перестроечное время увидела свой пиратский диск с надписью «Выпущено по лицензии РАО», рассвирепела и пошла в РАО.

— Кто позволил вам продавать права на мои диски без моего ведома? — спросила я. Они заерзали и посчитали то, что мне причитается. Получились копейки. И тогда я написала заявление, что изымаю свои права из управления РАО. Поэтому никто не должен мне ничего отчислять. Я успокоилась — до тех пор, пока недавно на наши концерты снова не начали являться некие люди с требованием 5 процентов с меня, моих организаторов и зрителей. Во многих городах, где проходили концерты, все происходило просто в форме рэкета. Приходят люди и требуют денег — налом, безналом… Я опять ругалась в Москве в РАО. Все как-то бесполезно. Я как автор никому нафиг не сдалась.

— Как вы относитесь к идее о том, что бесплатная музыка в Интернете это зло?

— Интернет это сфера свободы, которая для некоторых как бревно в глазу. Попытки задушить этот канал свободного распространения информации — постоянны. Его, например, забивают дешевкой и попсой. Надо обладать серьезной внутренней смелостью и свободой, чтобы идти своей дорогой и смотреть и слушать то, что тебе нравится.

— Да, на родине, в Салде, у нас должно было быть выступление. Но оно отменилось по причине того, что туда приехал премьер Путин. Хотя на самом деле, это место оплетено местными царьками, азиатскими какими-то отношениями, в которых нет ничего законного и логичного. Чья-то левая нога захотела — все отменилось. А то, что проданы билеты, висят афиши — это никого не волнует. Ощущения, связанные с родиной, для меня неприятны и отрицательны. В Екатеринбурге этого нет. Такой вопиющей, явной азиатчины — меньше.

— А как остальная Россия?

— В России происходит социальная катастрофа! Поверьте, музыканту, который едет и видит из окна полуразрушенные города и поваленные леса, очень трудно говорить: «Ребята, у нас все клево!». Да, наш дух закаляется, мы проходим испытания и учимся улыбаться, петь, творить, невзирая на те чудовищные вещи, которые происходят вокруг. Мы, может быть, та сила, которая еще уравновешивает это коромысло. Для мира, где правят алчность, невежество и разрушение — нет будущего. И что мы видим? Сидим во Владимире в кафе. Открываем меню, а там — «морЕнованные огурцы», «цЕпленок» и т. д. Повальная неграмотность! А мы знаем, что Геббельс собирался после завоевания России делать в ней реформу образования для славянских народов. Обитатель покоренной страны должен был уметь подписать свою фамилию и выполнить свою функцию на конвейере. Все! Сейчас я вижу, как мы к этому семимильными шагами идем. Кто это инспирирует — большой и интересный вопрос.

— Творческий процесс есть творческий процесс, он питается всем, и положительным, и отрицательным. Но на самом деле, в большой степени он питается не земным, а тем, что выше уровня разума, глубже. Еще со школы я считала, что сознание определяет бытие. Другое дело, что этот мир определяет не один человек, а массовое сознание. Но каждый на своем месте — важен.

Историю вершат единицы. Один человек с правильной вибрацией может включить целую сеть одиночек в разных городах. И поле земли начнет меняться. И все вместе мы внезапно окажемся сильнее, чем все эти бульдозеры, торговля, обман, откаты и крыши. Окажется, что сами бандиты и политики говорят, как это все отвратительно, как это все достало.

Как хочется, чтобы люди открытыми глазами смотрели друг на друга, чтобы мы не боялись, запирая на ночь свою дверь. Чтобы мы перестали друг с другом сражаться за свою маленькую самость. Человек в форме охранника — это его предназначение? Его мама рожала, чтобы он стоял целый день у торгового центра? Всем нужно понять, что есть другие ценности, и они гораздо дороже стоят.

Я вот лично хочу жить в открытом мире без заборов и срубленных деревьев. Невозможно постоянно потреблять. Я и по жизни живу очень скромно и стараюсь всего тратить меньше. Счастье не в бесконечных мужчинах и тачках. Человеку нужно немногое: друзья, тепло, творчество, еда. Много ли ему надо? Это мировая мудрость, я просто ее повторяю.