Брошенные в «снежном доме» жители

Речь идет о доме на 24 квартиры по улице Пристанционной в Серове, построенном в начале 50-х годов прошлого века. Здесь живут преимущественно престарелые граждане, инвалиды и многодетные семьи. В народе дом, больше похожий на барак, называют «снежным». Строение обветшало настолько, что в зимний период на потолках подъездов образуются сосульки, на стенах — иней, везде стоит зловонный запах из-за поломки коллектора, полы прогнили. В соседнем таком же здании обрушились элементы лестничных маршей, на головы людям падают куски перекрытий. Картина более чем неприглядная, в чем убедилась съемочная группа NDNews.ru, побывавшая на месте.

Несмотря на жалобы населения, долгие годы местные чиновники отказываются признавать дом аварийным. При этом здание в начале нулевых было обследовано межведомственной комиссией на этот счет, но документ о результатах проверки странным образом оказался утерян. Жильцам пришлось через суд обязать администрацию Серова оплатить независимую экспертизу, которая подтвердила ветхость дома. Служители Фемиды еще осенью 2015 года вынесли внятное решение о необходимости выезда на место комиссии для включения строения в аварийный фонд. Однако чиновники, как выражаются граждане, тянут резину и не спешат осматривать проблемный объект.

«Тем временем мы боимся оказаться под завалами собственного жилья, — отметила в разговоре с корреспондентом NDNews.ru местная жительница Вероника Соломеина. — Возмущает еще то, что наш дом стоит в нескольких десятках метров от Серовской ГРЭС, в санитарно-защитной зоне. Это еще один повод для отселения граждан. Но и тут государство заняло позицию „моя хата с краю“. В общем, наш случай — показательный пример того, как рядовой гражданин бессилен перед лицом бюрократии государства».

Устав бороться с чиновниками известными методами, собеседница агентства со своей матерью — инвалидом решила пойти иным путем, чтобы добиться сносных условий проживания. Они надеются получить от государства квартиру по закону, регламентирующему выдачу жилья тем, кто был узником фашистской Германии либо находился в местах принудительного содержания.

«Моя мама Адель Вавилова (в детстве — Отилия Реслер) родилась в крестьянской семье на Украине, в Николаевской области. В семье было девять детей. В период Второй мировой войны они прожили несколько лет под оккупацией, а в 44-м немцы погнали их сначала до Польши, затем — до Германии, используя как живой щит от наступающей Красной Армии», — рассказала Соломеина.

После окончания войны, рассказывает бывшая узница, ее вместе с родителями отправили на Урал — в своеобразную ссылку. Поселили в дом рядом со строящейся ГРЭС. «И в этом доме я дожила до сегодняшних дней. Сложно подобрать слова, чтобы описать те условия, в которых приходится существовать, — говорит пенсионерка. — Сами судите — температура в помещении около 15 градусов, батареи не греют, приходится надевать на себя несколько теплых вещей. При этом я исправно оплачиваю счета — „коммуналки“ в месяц выходит аж на 10 тысяч рублей!»

Для пожилой женщины это огромная сумма. Тем более что ей постоянно приходится тратить внушительные средства на лекарства — у пенсионерки ампутирована нога, и передвигается она в инвалидной коляске. «Приходится тратить 8-10 тысяч рублей на лекарства. На это вся пенсия и уходит, больше ни на что не хватает», — сетует собеседница агентства.

Судьбоносная разница терминов

После долгих лет борьбы с чиновниками женщина пришла к пониманию, что даже в случае внесения сейчас ее дома в аварийный фонд, здание будет расселено еще очень нескоро. По приблизительным подсчетам — не ранее, чем через 10 лет. Поэтому пенсионерка решила при поддержке дочери взяться за поиск своих родственников в Германии.

«Дело в том, что в социальных службах требуют справку о том, что человека насильно угоняли в Германию. Но у нас на руках только бумага, выданная на Украине, и в ней говорится, что мою маму немцы «эвакуировали». Изначально мы не придали этой формулировке большого значения, но потом выяснилось, что необходима именно констатация факта угона населения со своего места жительства, — поясняет Соломеина. — При этом мы помним, что сестра мамы в свое время получала справку о том, что она является узницей фашизма. Когда дело дошло до моей матери, то и у той забрали удостоверение, заявив, что оно недействительно, и маме выдали упомянутую бумагу о якобы имевшей место «эвакуации».

В сложившейся ситуации пенсионерке ничего не остается, как искать свидетелей того, что она вместе со своими братьями, сестрами и родителями, была насильно угнана в Германию. «В социальных службах так и говорят: доказывайте теперь, что были узниками фашизма. Но это сложно, ведь в те годы мама была совсем маленькой», — добавляет Вероника.

Ее мать вспоминает, что в Германии в 44-м они остановились в городе Грюнхайде, недалеко от Берлина. «Нас вели насильно, говорили: „не пойдешь — пулю в лоб“. У немцев с одной стороны был кнут, с другой — оружие. А потом, когда война закончилась, одни родственники почему-то оказались на американской территории, а мы — на территории русских. В итоге нас отправили на Урал, а те остались жить в Германии. Помню их фамилию на тот момент — Ваннер. Может быть, сейчас их потомки продолжают жить там», — с надеждой говорит престарелая женщина.

Семья узницы фашисткой Германии надеется на отклик людей, готовых помочь в поиске родственников за рубежом и, возможно, архивных документов, которые смогли бы пролить свет на описанную выше историю. «Похоже, только таким способом мы сможем решить, наконец, наш жилищный вопрос. На местных чиновников, искусственно затягивающих процесс оформления дома как аварийного, и постоянно занимающихся волокитой, надежды уже почти нет», — заключила Соломеина.