Темой лекции была инквизиция — но не то, что о ней привыкли думать обыватели, а чем она являлась в действительности. После выступления по заявленной теме «Чтений» Илья Новиков ответил на вопросы слушателей, коих собрался полный конференц-зал. Вопросы слушателей касались преимущественно современных реалий российской судебной системы, в которой, как стало ясно из лекции Новикова, многое взято из инквизиционных процессов.

О новом генпрокуроре Игоре Краснове

«У Краснова до определенного времени была достаточно крепкая репутация. В СК много выдвиженцев, которые приходили с „земли“ — из региональных СК и делали быструю карьеру в Центре, выполняя специальные поручения Бастрыкина. У Краснова была немного другая репутация — „следака“, „сыскаря“. Эта репутация в значительной степени размылась после „дела Немцова“, когда его сняли с полдороги и с повышением назначили замом Бастрыкина, — сказал Илья Новиков. — И с тех пор он себя вел очень в русле Быстрыкина. Знаменитая фотография, где тот заглядывает в экран ноутбука с лупой — ноутбук перед ним держит Краснов… Что совершенно ничего не говорит о том, как он будет себя вести в новой должности. Первые полгода уходят обычно на формирование новой команды. Будут ли люди, которые придут на место Гриня (экс-заместитель генпрокурора Юрия Чайки) лучше или хуже, я не знаю. Пока метла новая, она метет неожиданно хорошо. Давайте посмотрим».

О суде присяжных

«Судья при присяжных и без них — две большие разницы. Я занимаюсь темой суда присяжных со 2 курса, то есть, лет 17 как минимум. Обвинительная карательная система — она такая везде, не только у нас. Любая система не может работать с низким КПД. Если бы приговоры выносилось «50 на 50», то есть оправдывали бы половину, то это означало бы, что можно нафиг разогнать полицию. С другой стороны, никакая человеческая полиция не может работать с КПД выше 90. И если судьи выносят обвинительные приговоры в 99%, то это значит, что они сильно занижают планку требований к следствию.

Число судов присяжных сегодня и еще недавно — это как «капля в море» против «капли в океане». Еще в 2017 году присяжными было рассмотрено около 200 дел за год. Из 1 000 000. По сравнению с тем, что было — их уже очень много. В делах почти обо всех убийствах у обвиняемого есть право просить о суде присяжных. Сейчас они есть в районных судах, чего не было раньше, когда присяжные были только в областных и краевых судах.

Сейчас присяжные оправдывают до четверти всех обвиняемых, а то и до трети. Но у большинство дел, которые доходят до суда, все-таки есть нормальная доказательная база, поэтому обвинительный приговор закономерен. Но в делах об убийствах, о превышении самообороны и т. д. где часто есть моральный момент — там процент оправданий присяжными выше.

На Украине до сих пор суда присяжных нет. Там есть заседатели, которые с тремя судьями в одной комнате заседают, и неизвестно, что там происходит.

Об уничтожении лягушек как вещдока из дела Егора Жукова

«Чем мне было интересно «московское дело»? Я вел только дело Егора Жукова. До этого я не знал, что судья может отвести четырех специалистов подряд на том основании, что ему кажется, что у них сомнительная квалификация. А у нас было ровно это. Стоит перед судьей доктор наук с 30-летним стажем. А прокурор заявляет отвод. Судья: «Да, отвод принимается. Мы здесь, конечно, не такие лингвисты как вы, но вам мы не доверяем». Я про это писал и говорил. Из смешного — что суд приговорил лягушек к уничтожению. Положено вещдоки, не имеющие ценности, уничтожать. Лягушек изъяли при обыске. Судья приказал их уничтожить. На фоне всего абсурда бессмысленное уничтожение лягушек вызвало эмоциональный отклик. Тоже, кстати инквизиционная тема. Были процессы над животными. «Боров по наущению съел младенца». Надо судить борова. Но это инквизиция «лайт».

О поправках в Конституцию

«Я юрист, поэтому это не моя тема. Настолько не правовая и не имеющая отношения к закону и законности процедура… В рабочей группе полтора юриста. Это настолько не по праву, что о чем здесь говорить? Спросите Екатерину Шульман, она политолог, и, наверное, сможет объяснить, что все эти шаманские проявления значат. Никакого правового истолкования я дать не могу».

Об оправдательных приговорах при Инквизиции

«Статистика инквизиции сложная штука. Многие документы пропали, а то, насколько сохранившиеся отражают реальное положение дел — это предмет дискуссий. Кровавость инквизиции была преувеличена. Представление о том, что каждого, кто попал в лапы инквизиции, ждала смерть — это, скорее, пропаганда более позднего времени. Большая часть людей если не были оправданы, то по крайней мере вышли без потерь. Применялось официальное раскаяние, уплата штрафа, церковное покаяние и т. д. Все это было очень распространенным исходом инквизиционного процесса.