Вообще проблема старая, если не сказать хроническая. Ежегодный ущерб государства от варварского расхищения не поддаётся точной оценке, но знающие люди говорят об астрономических суммах. До сих пор не помогало вообще ничего. Работать же новые законодательные поправки будут лишь в том случае, если тему сделают реально своей- ФСБ и МВД совместно. Плюс должна быть найдена легальная модель занятости для людей, живущих лесом.

Кубометры таежного леса отправляют под нож пилорамы. Горы опилок идут в утиль, доска строительная и брус калиброванный — на экспорт. Огромная территория завалена древесиной, готовой к отгрузке, — по товарным вагонам — и в Китай. Так легализуют краденый лес: кругляк вывозить нельзя, пиломатериалы можно.

Начальник, как водится, русский. Он контролирует весь процесс. Китайцы на него работают. Живут в наспех сколоченных бараках. Спят на деревянных нарах — штабелями по семь человек. Питаются китайской лапшой с острым соусом. Держат теплицы. Здесь уже целый город. Но их главное производство — пилорама.

В школьной тетради — русско-китайская бухгалтерия: имена, телефоны, номера машин. Лес принимают ночью. Без документов. Расчет — наличными на месте. На такое сырье цены ниже, но поставщики не торгуются: проще сбросить ворованный кругляк на ближайшей пилораме — в Иркутск все равно не заехать.

Пилорамщики вывозят лес и на своих машинах — это выгоднее, чем нанимать водителей. Лесовозы отбиваются быстро: груженый доверху прицеп — это двести тысяч. За ночь можно сделать несколько рейсов.
Обычно «серые» пилорамы строят недалеко от делянок, чтобы ближе возить древесину. Варварские рубки постепенно превращают тайгу в пустыню.

Сверху особенно хорошо видны проплешины. Там, где раньше был густой лес, сегодня — гниющий бурелом и перманентно вспыхивающие пожары. Лес поджигают специально, чтобы после забрать участок под санитарные рубки. Распределяет делянки лесхоз. С лесхозом работают одни и те же подрядчики. Бывший лесничий Сергей Щипцов усматривает в этом закономерность. В прошлом году полыхало Приморское лесничество. Как только вырубку запретили, пожары сократились в пять раз.

«Пожары выгодны. Лесхозы должны же на что-то существовать. Они существуют за счет санитарных рубок. Подрядчики всегда свои. Кто же будет пускать чужих на свою территорию?!» — говорит Щипцов.

Заготовитель леса анонимно согласилась рассказать, что мешает работать легально. Она сама только недавно вывела свой бизнес из тени. Документы на санитарную вырубку леса оформляла ровно год.

«Это долго, трудно, мучительно, нервозно. Порой тебя не хотят слушать, перед тобой закрываются двери. Если у тебя нет связей, значит, ты — никто. Про подкуп должностного лица я, пожалуй, не буду рассказывать», — отметила Лариса.

Уже в приватной беседе она рассказывает: платила лесникам. За это они ее не трогали. Лариса соглашается провести нас на делянку, за которой стоит один из ее бывших покровителей. Бригаду черных лесорубов накрыли здесь несколько дней назад.

Техника отказала, трактор не заводится. Трелевочник, которым сдвигают поваленный лес, так и остался брошенный на делянке. Когда дороги подсохнут, машины отправят на штрафстоянку.

«Данная деляна никому не выделялась. Под видом заготовки для собственных нужд некто бывший лесник Лобанов осуществлял незаконные рубки в этом квартале», — сказал Сергей Апанович, координатор региональной группы Центра общественного мониторинга ОНФ по проблемам экологии и защиты леса.

Упомянутый Матвей Лобанов живет в селе Усть-Балей. Полгода назад его уволили из лесничества, когда стало известно о дополнительном заработке сотрудника. Его дом сложен из бревен. Огромный гараж. Так нескромно он жил на скромную зарплату лесника.

С Матвеем Лобановым мы так и не встретились — прячется. Он — под следствием. О коррупции среди лесников нам рассказывает его бывший коллега Сергей Щипцов.

«Бригады, подконтрольные им, заходят в лес и работают в нем. Лесники туда не ездят, не смотрят, не проверяют. Сложно спрашивать за 8 тысяч рублей выполнение своих обязанностей», — подчеркнул Щипцов.
Вот статистика не официальная, но тревожная: ежегодно в России вырубается 2 миллиарда кубометров лесов, около 800 миллионов из них — черными лесорубами.

В той же Карелии ущерб в отрасли за прошлый год — 3 миллиарда рублей. Бизнес давно идет по «серым» схемам. Как пример — обычная лесопилка в окрестностях Петрозаводска. Принимают ворованый лес.

Масштабы потерь лучше всего видны с воздуха. Ленинградская область. Повальная вырубка в Приозерском районе. Больше ста гектаров. Лесорубы называли себя санитарами леса и утверждали: так борются с жуком-короедом. Между тем независимая экспертиза установила: заражены всего 5-10%. Вырубленную древесину отвозили в Выборг. По кольцам очень просто посчитать. Некоторым деревьям не менее 60-65 лет.

Житель Новгородской области Николай Корегин знает в родном лесу чуть ли не каждое дерево и замечает каждый новый пень. Вековые сосны и ели вырублены с разрешения главы поселка под предлогом осушения болота. По самым скромным подсчетам, вывезено древесины на 12 миллионов рублей. Каждый год страна теряет леса на 10 миллиардов рублей.

«Первый шаг, который власти должны сделать для борьбы с этим злом, — честно оценить объемы нелегальной заготовки древесины. Вот эти 2% или 1%, которые проходят через официальную статистику, — это то, что на ограниченной территории было реально выявлено. А вот то, что они не выявили, не увидели глазами, не доказали, они не считают», — отметил Михаил Карпачевский, кандидат биологических наук, член общественного совета Рослесхоза.

До сих пор черные лесорубы отделывались смешными штрафами при миллионных доходах — в десять тысяч рублей. Теперь эти санкции вырастут кратно, как и внимание ко всей лесной отрасли и ее проблемам.