Иерей Игорь Бачинин возглавляет Просветительский центр собора А. Невского в Зеленой Роще. Здесь занимаются поддержкой молодых мам и уходом за «отказничками» в больницах города. В центре есть общество «Милосердие», Воскресная школа, общество православных педагогов. Но главным детищем отца Игоря является екатеринбургское общество «Трезвение».

Екатеринбургское общество «Трезвение» было создано в 1995 году, по аналогии с дореволюционными российскими обществами трезвения, объединявшими желающих «стяжать трезвость ума, бодрствования и постоянной молитвы». Для людей, желающих преодолеть пагубные пристрастия, здесь организованы ежемесячные занятия, на которых помогают избавиться не только от алкоголизма, курения, но и от гневливости, вспыльчивости и других пороков. Те, кто твердо решил встать на путь трезвения, принимают обет — не употреблять спиртного и наркотиков, не курить, не сквернословить, не принимать участия в пособничестве подобным делам.

— Отец Игорь, скажите, почему вы занялись борьбой с пьянством? Вас эта проблема как-то коснулась лично?

— Я всего лишь курил, но очень хотел бросить. Начал «борьбу за трезвость», работая на Уралмаше в 1987 году. Сначала — вне церкви. А это были 90-е годы, когда возникали вопросы духовного плана, шли разговоры о пермских треугольниках, мелькали на экранах Чумак, Кашпировский… Приоткрывалась некая завеса к духовной реальности, нужно было понять, что это. Поиск истины привел меня в Церковь. Светский опыт, накопленный к тому времени, удачно лег на церковное вероучение.


— Вы беретесь лечить горьких пьяниц, которым не помогла официальная медицина?

— Мы занимаемся так называемыми доклиническими формами алкоголизма, когда у человека еще не произошли радикальные изменения в психике, интеллекте. В этом случае он просто уже не способен сидеть, записывать, анализировать. У таких людей нарушено ассоциативное восприятие, нет усидчивости. Это не значит, что мы от них отказываемся, но с ними уже очень трудно работать.

Сейчас в Среднеуральске мы открываем «Дом трудолюбия» — нечто вроде поселения для людей, которым нужно вырваться из обычной среды, помочь восстановиться, обрести опору в жизни. Проблема алкоголизма — не физиологическая, а духовная. Потому и помогать человеку нужно не медикаментозными средствами. Человеку невозможно дать таблетку, чтобы он стал честным. Так же невозможно таблеткой сформировать нравственные нормы. Для достижения серьезных результатов, преображения личности нужны ее собственные усилия.


— Почему общество не занимается наркоманами? Ведь казалось бы, это еще большее зло…

— На мой взгляд, это заблуждение. Посмотрите, не каждый пьяница является наркоманом, но каждый наркоман употребляет спиртные напитки. Более того, для наркомана считается позитивным результатом, если он перестал колоться и только пьет. Для него это считается решением проблемы. Я глубоко убежден, что масштабы алкоголизации гораздо шире, чем наркотизации. На наш взгляд, та проблема, которой мы занимаемся, важнее, чем борьба с наркоманией.


— Батюшка, задам наивный вопрос — какой грех, с вашей точки зрения, наиболее тяжелый?

— По идее, грехи делятся на четыре основные категории: грехи против самого человека, против ближнего, против Бога, и так называемые смертные грехи, т. е. те, которые ведут человека к вечной погибели. Человек, который страждет от алкоголя, грешит в первую очередь против самого себя. Хотя в Евангелии есть фраза: «Не упивайтесь вином, в нем же есть блуд». А блуд уже относится к числу смертных грехов. Поэтому когда человек добровольно теряет ясность сознания, он открывает двери для проникновения демонических сил, которые врываются в человеческую личность и делают там, что хотят.


— Смертный грех — это грех, который в принципе не прощается?

— Нет такого греха, который бы не прощался. Но если человек не стремится покаяться и избавиться от этого греха, этот грех ведет человека к погибели. Конечно, если человек ругается матом, это тоже грех. Но никто никогда еще не измерил меру греха. Мы можем говорить лишь о последствиях греха для человеческой личности, для других людей. Так что больше или меньше — это не те категории, которые применимы к этому понятию.


— Как вы относитесь к разного рода целителям и экстрасенсам, которые лечат людей?

— На мой взгляд, они просто несчастные люди.


— Но они ведь деньги на этом зарабатывают…

— Это только кажется. Петербургский священник, член Союза писателей Алексий Мороз утверждает — у каждого так называемого «целителя» есть свой бес-помощник. Или медиум — посредник между ним и так называемыми «духами». И несчастье этого человека — в том, что он не осознает, что за какие-то временные материальные блага он теряет свою вечность. Батюшка рассказывал, что в практике современных экстрасенсов, целителей нет ничего нового. Всех этих знахарей, колдунов, волхвов, астрологов, тех, кого мы нынче называем гипнотизерами, раньше звали «обаятелями». Да, они обладают некоторыми дарованиями, и могут ввести человека в состояние транса. Но каков источник этой силы? Он нехорош. Часто подобные люди или умирают какой-то ужасной смертью, или вообще не могут умереть. Отец Алексей рассказывал, что у одного целителя эти способности проявились своеобразным образом. У него долго не могла умереть бабушка, знатная гадалка. И она попросила его приехать, проявить к ней сострадание и «взять то, что у нее есть». — А что у тебя есть? — спросил он в недоумении. Ответа не добился и сказал: «Ну давай». Сказал, и бабушка очень скоро умерла. А он через какое-то время стал слышать голоса: «Взял — делай». Потом ему встретилась литература, у него появился к этому интерес. И если посмотреть на этого человека через призму нашего1000-летнего духовного опыта, он обрек себя на несчастья.


— Разве не достойно просто взять и вылечить человека? Это недостаточный резон, чтобы обладать таким даром?

— У нас в последнее время изменилось отношение к болезни как таковой. Где-то в 90-х в одном из московских храмов я невольно стал свидетелем разговора двух бабушек лет 80-ти. Они поздоровались, и одна другую спрашивает, мол, что-то тебя давно в храме не было…

А вторая ей: — Да, мол, слава Богу, вот поболела. Не начинает причитать, что там болит, тут ноет, а искренне и чистосердечно говорит, что вот призрел ее Господь и послал такое испытание. Я тогда вдруг совершенно ясно понял, почему болезнь является для человека божественным посещением и благом. Мы уже говорили, что человек обречен на вечное бытие. Но какой будет эта вечность — зависит от того, как ты проживешь свою земную жизнь. Душа — та наш частица, которой мы «входим в вечность». И вот когда человек болеет, Господь тем самым дает ему знать, насколько гадко в его душе… Это призыв к покаянию.


— Есть подсчеты, что активных православных в стране немногим больше 5%. Те же католики пошли на некоторые уступки — сократили срок службы, разрешили сидеть в храмах. Если бы православие пошло на некоторое «умягчение» своих обрядов, правил, не расширило бы это круг верующих? Может, это помогло бы православию стать некой системообразующей, базовой государственной доктриной?

— Меня это меньше всего беспокоит. Я глубоко убежден, что православие это не просто идеологическая форма, не просто хорошее или плохое учение, не просто традиция, это то, что человечество получило от Бога. Определенные отличия между католиками и протестантами можно рассматривать в исторической перспективе. Как менялись католичество и протестантизм, и в чем их отличие от православия. Православных действительно называют ортодоксами и несовременными. Но у православной церкви задача — не подстроиться под нравы и мир, в котором в данный исторический момент живет церковь, а — передать истину, полученную 2000 лет назад как божественное откровение, следующим поколениям. Передать неизменной, потому что потеря истины — та же духовная смерть. Да, католики решили истину изменить под современного человека, и мы видим, к чему это привело — многие католические храмы пустуют. У нас в стране — противоположный процесс. Религия возрождается, восстает из небытия.


— Когда откроется отреставрированный храм А. Невского?

— То, что он является памятником архитектуры, накладывает свой отпечаток на процесс. Известно, что когда началась реконструкция, предполагалось вести ее по одной схеме, а потом пришла разнарядка на другую. О том, что те росписи, которые существовали в храме, не представляют из себя серьезной культурной ценности, но это наша история. А значит, все росписи должны быть отмыты, зафиксированы, а потом — делайте с ними что хотите. Реставрируют.


— Как вы относитесь к предстоящему концерту Мадонны в Москве? Есть слухи о том, что выступили с требованием отменить концерт, собираются его бойкотировать…

— Мнение церкви представляет Собор Епископов. Не думаю, чтобы он собрался специально для Мадонны. Безусловно, есть мнение священнослужителей, той или иной общины. И не знаю, как московские духовники отреагируют на этот концерт, думаю, там будут разные мнения.


— Как церковь относится к Интернету?

— Она его использует. Это все равно, что спрашивать — как церковь относится к железу. Есть железные кресты, есть храмы. Но железом можно убить, и через Интернет можно развратить человеческую душу, привести ее к погибели. Вопрос же в том, каким содержанием наполняется Интернет. На данный момент существует более 2000 православных сайтов. Интернет как система переноса информации, как форма общения — очень хорош. Игромания — опять же, плохо. Все зависит от содержания.