Портрет патриарха Кирилла с копилкой в голове, большой портрет Эми Вайнхаус с разноцветными волосами на будке на Виз-бульваре, старый буксир на мосту над Исетью – эти работы стрит-арта на улицах Екатеринбурга наверняка видели многие. Свои арт-проекты Слава Комиссаров, он же художник Слава PTRK, создает не просто так – каждый из них с определенной целью, мыслью, «мессенджем». Последняя его работа – это «Взаимопомощь» на лестнице на набережной Исети, где две руки тянутся навстречу друг другу.

– Кто такой Слава PTRK?

– Смотря о чем разговор. Одно дело бренд, совсем другое - человек. Последнее время я начал осознавать, что то имя, которое я себе создаю, и я сам - это разные люди. Конечно, в нем есть часть меня, во мне – часть его.

– Почему именно PTRK?

– Вообще если посмотреть по Гуглу, ПТРК расшифровывается как противотанковоракетный комплекс. В моем случае PTRK – это "Патрик" только без гласных. Когда я рисовал граффити, у меня было прозвище Патрик, но Патриков много, я решил выкинуть гласные и стал PTRK.

– Откуда ты родом?

– Я приехал из города Шадринска Курганской области в 2007 году, поступил учиться на журфак в УрГУ. Лет в 14-15 я занимался граффити дома. Мы с друзьями, как все подростки, покупали баллончики с автокраской и шли рисовать на улицу. Меня это сразу увлекло: можно создавать, находить и делать что-то свое, самовыражаться, не спрашивать ни у кого разрешения. И это увидит множество людей.

– И сразу получалось?

– По меркам нашего городка – можно сказать, да. Я в детстве закончил художественную школу, рисовал дома. Но потом мне надоело, я подзабросил.

И в 2009 году мой друг Илья Мозги (тоже уличный художник – прим.редакции) попробовал рисовать трафареты. И я тоже начал. Мы с ним и граффити занимались вместе.

– А можешь объяснить, как рисовать граффити и что такое трафареты?

– Граффити – это шрифтовая композиция, чаще всего это название команды или имя художника. Это, можно сказать, продвижение, популяризация своего имени, оно выросло из тегов – подписей. Плюс, часто граффити дополняется персонажами, а вообще грань между граффити и стрит-артом достаточно условная.

Другой способ – дома подготавливаешь трафарет, из бумаги, картона, линолеума, оргстекла, вырезаешь и по нему на стену наносишь краску из баллончика, самое простое – черно-белый рисунок.

Я вообще довольно посредственно рисую, для меня сложно что-то на стене самому нарисовать. Поэтому начал использовать в 2010 году трафареты. Они помогают создать качественную картинку, хороший результат в короткие сроки.

Начинал с граффити, потом были трафареты, потом пошли рисунки побольше, начал заниматься инсталляциями. Но одно другому не мешает – оно все вместе идет. Просто улица дает много возможностей для самовыражения, надо их все использовать.

– Сколько своих известных проектов, как «Уличная грязь», «Все не то, чем кажется», ты можешь назвать?

–  Для меня все мои проекты примерно одинаковые. Если считать по отклику аудитории – это Эми Вайнхаус, в том же году делал разборный портрет Путина – в 2011 году в мае, его сняла полиция через день. Я потом сделал копию портрета Путина, такого же Медведева и мы все увезли на выставку в Пермь.

– Ты часто рисуешь на тему политики?

– Люди говорят либо о больших рисунках, либо о скандальных. Например, можно сказать, я начал свой путь в стрит-арте в 2010 году с трафарета патриарха Кирилла с копилкой в голове. И многие меня знают именно по этому трафарету. Это моя первая замеченная публикой работа. Даже сейчас многие говорят – "а, это ты тогда патриарха нарисовал".

Все остальные не о ком-то конкретно, а о ситуации в стране, в городе. Например, в прошлом году мы с Вовой Абихом написали грязью слово «Политика», мы захотели сказать это обо всей политике, а не о ком-то конкретном. Это способ обращения внимания на проблему.

Проекты «Уличная грязь», «Видимость» – это про отношение властьдержащих к нам, к действительности. Сейчас я стараюсь делать со смыслом каждую работу, мне уже перестали быть интересными работы «картинка ради картинки». Но иногда, конечно, бывает, что хочется что-то нарисовать, потому что понимаешь, что это будет красиво смотреться, даже если нет глубокого смысла.

– И какова реакция людей?

– Обычно у каждого проекта фидбэк свой. Он обычно довольно многосоставный – это и личное общение, и реакция СМИ, и отклик интернет-общественности. В своих работах я обращаюсь к обычным людям. Чаще всего они понимают, что я делаю. Подходят в процессе, пишут, интернет дает очень сильный отклик. Вообще обсуждения в интернете – вещь сомнительная, но интересная.

– В Екатеринбурге есть несколько уличных художников, о которых слышала публика: это Тимофей Радя, арт-группа «Злые». Ты с ними общаешься, какие у вас взаимоотношения?

– У нас в городе есть команды, которые рисуют уже лет по 15, но это граффити. Другие уличные художники – их всего в пределах 10 человек. Я взял за правило – знать их всех. Мы все коллеги по цеху, делаем одно дело, я считаю, важно поддерживать друг друга.

Мы недавно ездили с коллегой в Москву на форум стрит-арта. Посмотрели на московских уличных художников. У них – каждый сам по себе, дерутся за место под солнцем. У нас есть небольшое сообщество, все друг друга знают, объединяются на фестивале «Стенография», ГЦСИ, галерея «Свитер», это позволяет держаться вместе и делать совместные проекты, развивать наш город.

– Когда проект уже реализован, какая у него дальнейшая судьба?

– У всех по-разному. «Уличная грязь», например, представлена в галерее «Свитер». Портреты бездомных раньше были на улице, но их воровали или снимали.

Вообще уличные проекты какое-то время, бывает и недолгое, существуют на улице и остаются там, живут в пространстве медиа и СМИ, в интернете. Большой рисунок может жить долго. Коммунальщики у нас достаточно лояльные, граффитчики – тоже. Правда, есть те, кто портит чужие работы своими надписями. Я таких просто не понимаю, все хочу их спросить – зачем.

Моя Эми на Виз-бульваре с августа 2011 года сохранилась, ее портят постоянно, но я её периодически реставрирую.

– Портят – может, борьба за территорию? В каких районах у нас больше всего стрит-арта? Екатеринбург разделен на «сферы влияния», творчества?

–  Наверное, центр. Тут большой людской трафик, аудитория. Либо у себя в районе, где живешь – тут проще. В плане граффити у нас активные Ботаника, ЖБИ, Парковый. Есть команды и на Сортировке, Эльмаше, Уралмаше. По стрит-арту какой-то один район выделить не могу. Я, например, живу около парка им.Павлика Морозова, много работ сделал здесь – так проще.

В граффити-сообществе разделение «моя территория» есть, зависит о самолюбия граффитчиков. Это же как пометки своей территории, воспринимается болезненно, когда рисуют на твоих рисунках, доходит до драк. Но при этом сами часто портят и закрашивают чужие рисунки.

У меня такие истории тоже случались. Мне кажется, не стоит из-за этого переживать и расстраиваться – стен на всех хватит.

– Чего в Екатеринбурге не хватает для стрит-арта и художников?

– Мне и другим художникам не хватает специализированных магазинов, сложно купить краску – в центре, например, нет ни одного.

Хотелось бы процитировать Яну Искру: «Художников немного, но их хватает. Художникам же не хватает трудолюбия». И в плане проработки работ, активности. Хотелось бы больше работ со смыслом.

Можно сказать, что Екатеринбург в плане стрит-арта выделяется среди доугих городов. У нас с 2010 года все больше осмысленного стрит-арта. На тебя влияет, что ты работаешь в большом городе. Если хочешь, чтобы о тебе заговорили – в СМИ, интернете, тебя обсуждали, тебя услышали – нужно делать работы со смыслом. Плюс постоянно все это культивируется благодаря общению между самими художниками. Хочется донести до зрителя «месседж».

– А проблемы бывают – с полицией, с прохожими?

– Зависит от тебя самого: где рисуешь, что и как. Если ты загрунтовал стенку, закрасил, подготовил ее и рисуешь красивое – никто слова не скажет. Ты же наводишь чистоту и красоту. Вообще у меня редко был опыт общения с полицией. Кто рисует по ночам – выглядит как преступник, прячется, зачем это. Я за то,  чтобы работать днем. Полиция у нас достаточно лояльная и адекватная. За 4 года у меня всего несколько раз общение проходило. Один раз просто подошли поговорить, второй раз забрали, но до отделения не довезли. Третий раз  был недавно, пришлось штраф заплатить. Но чаще всего в таких случаях можно договориться – я не считаю, что мы делаем что-то плохое, скорее, наоборот.

– Стрит-арт – это затратно?

– Наоборот, стрит-арт бюджетный и экономичный. Там многое находишь, обмениваешь, остается от заказов, та же фасадная краска, можно нарисовать не баллончиком, а валиком, экономишь всегда. Главное – чтобы не влияло на качество работ. Когда реализуешь более серьезные проекты – затрачиваются уже серьезные суммы. Вопрос – а зачем оно надо? Я все это как хобби воспринимаю. Кто-то на прокачивание авто тратит деньги, на машины, новую удочку покупает. А я вот рисую.

– А бывают спонсоры у проектов?

– Навряд ли их можно назвать спонсорами. Есть люди, которые помогают. Мне очень сложно просить у кого-то денег, стараюсь делать все на свои. Спонсор захочет или изменить проект, или логотип поставить, а зачем это надо. Бывают, конечно, и коммерческие заказы, но это отдельная история.

– Ты часто делаешь хрупкие проекты, например работа «Уличные коты», которая была нарисована на натянутом скотче. Что побуждает к такому творчеству?

– Этот проект периодически переходит на стену. А вообще там и была идея, чтобы создать что-то эфемерное, незаметное, родное для города. Он был антивандальным, ничего не портил. Я когда делал этот проект, понимал, что это ненадолго. Но такова идея.

– Если сравнивать стили зарубежных и русских художников стрит-арта, в чем отличие?

– Это сложная тема, много параметров. Заграницей это появилось раньше и сейчас более развито. Взять, например, 3D-рисунки на асфальте или на стене – продвинутая техника, довольно сложно в ней рисовать. Но это популярно, люди понимают, интересуются, фотографируются. В России подобные попытки есть, но они пока сомнительного качества.

– Тебе самому какой стиль работ интересен?

– Я сейчас отталкиваюсь от идеи, ищу для нее самое удачное визуальное воплощение и реализую. Стиль же постоянно меняется. В последнее время все больше нравятся инсталляции, объекты. Это своеобразное 3D, выход из стены, открывает новые горизонты. Если даже у рисунка нет какой-то глубокой идеи, он должен быть с «фишечкой».

Сейчас есть мысль создать что-то вроде мультика-истории на стене, который в течение 1-2 недель будет ежедневно обновляться, буду снимать на камеру развитие истории, ее главы. Все пытаюсь к нему подобраться, пока думаю над раскадровкой.

– Сколько времени уходит на один рисунок?

– По-разному, например тигр на Драмтеатре в прошлом году был сделан за два дня: закрасил стену, набросал контуры, все завершил. Эми на Виз-бульваре создавалась около недели.

Также многое зависит от стиля – трафарет это, постер (рисунок, заранее подготовленный на бумаге – прим.редакции) или граффити.

– Что должно случиться, чтобы ты ушел из стрит-арта?

– Тут, наверное, много факторов должно сойтись. Наверное, когда пойму, что людям это совсем не надо, когда не смогу находить мотивацию внутри и снаружи себя. Как только я пойму, что внутри меня нет какого-то огня, который разжигает желание что-то делать, тут все само на нет и сойдет.