Александр Олешко приезжал представлять новый фильм «Август. Восьмого». Прежде всего, актер признался, что очень любит Екатеринбург. — Именно здесь, — понизив голос, — Живут три девочки (одной 6, другой 8, третьей 12 лет), которые спорят, кто из них первой выйдет за меня замуж. Не так давно старшая им сказала: «Не знаю, зачем вы спорите, больше всего шансов у меня. Поймите, когда вы вырастите, он уже умрет!». Так вот я собираюсь жить 100 лет и рассчитываю познакомиться с ними со всеми тремя". Начав на столь радостной ноте, Александр слегка грустнеет и продолжает уже о кино…

— Гляжу на своего героя и думаю: вот пакостник какой, вот ведь мерзавец! К счастью, он, как и Яблоков в «Турецком гамбите», совсем далекие от меня люди. Я очень благодарен режиссеру Джанику Файзиеву, который меня чувствует и провоцирует на полярные образы. Благодаря участию в его проектах я снимаюсь в кино мало, но качественно. Помните, к кому Варенька в «Турецком гамбите» едет на войну? Ко мне, вернее к моему Яблокову. Так и в этом фильме все происходит из-за моего персонажа.

Вообще, это очень яркое, увлекательное кино, которое интересно смотреть — все взрывается, летает, не хуже, чем у американцев! Но для меня это кино, прежде всего, про любовь. Возьмите фильмы «Летят журавли» и «Война и мир». Вы вспоминаете военную историю? Нет, вы вспоминаете огромные глаза Самойловой или потрясающий кадр, когда березы кружатся в глазах умирающего князя Андрея. В любимом всеми фильме-катастрофе «Экипаж» ломался самолет, преодолевались какие-то жуткие сложности; а в памяти — любовь героя Филатова к героине Яковлевой. «Август. Восьмого» — тоже история любви на фоне военных действий. Причем эта война очень близка нам, даже по времени. Дело не в том, кто прав, кто виноват. Важна реакция людей на катастрофические события. Жизнь продолжается, в ней по-прежнему есть и юмор, и политика, и быт, и любовь.

— Где были и что сам делали 08.08.08, помните?

— Я снимался в городе Ярославле, играл разведчика Батяна, на днях ему исполнилось 95 лет. К сожалению, не смог его поздравить. Его рассекретил Путин 5 лет назад. Это прототип майора Вихря, человек, фактически спасший Краков от разрушения. Так вот, три с половиной года назад я сидел в гостинице и переписывался sms-ми с великим режиссером Робертом Стуруа. За несколько лет до этих страшных событий я был у него в гостях в Тбилиси. Люди продолжают общаться, дружить, посылать друг другу посылки. От политических игр страдают живые люди. Я воспринял события того августа как личную трагедию. Несколькими днями раньше, к тому же, ушел из жизни Солженицын. При этом я снимался, каждый день садился в уазик, прыгал в окопы и бегал с автоматом. Очень непростое было время. В своем дневнике я тогда написал одну фразу: «Ненавижу войну».

— Вам была интересна военная тематика: пули, взрывы???

— Понимаете, это кино, «нас возвышающий обман». Я мальчик, у меня был дома в детстве пластмассовый танк, я, как и все, играл в войнушку. Это очень азартная история. И для художника воплотить такую историю на экране, да еще и правдиво, это же колоссальное удовольствие, адреналин, азарт. Как это ни трагично, это бывает красиво.

 — Если в «Большой разнице» задумают пародировать новый фильм, примете участие?

— Нет, поскольку принципиально не пародирую фильмы, в которых снимался. Даже если они не соответствуют ожиданиям зрителей и критиков, как это было с «Обитаемым островом». Так было и с «Папиными дочками». Мне кажется, это не совсем корректно. И дело не в том, что я боюсь посмеяться над собой. Поверьте, я достаточно самоироничный человек, на том и стою.

— А смешливый?

— Очень смешливый, хохочу все время. Часто смеюсь сам над собой, очень помогает.

— В сцене симуляции главной героиней оргазма в лифте вам удалось не засмеяться?

— Ну, я же профессионал, в сцене сдержался, зато потом посмеялись. Между прочим, я не думал, что будет такой эффект. В зале просто хохочут…

— Между прочим, в фильме «Когда Салли встречает Гарри» была подобная сцена, только Мэг Райан делала это не в лифте, а в ресторане…

— (Смеется — авт.) Да?

— Вы ведете «Минуту славы». Насколько там есть место импровизации?

— Там все импровизация, нет никаких прописных драматургических ходов.

— Вас не обижают почти «наезды» Маслякова, он ведь вас периодически «подъедает»…

— А я не отвечаю на всяческие наезды не по принципу «сам дурак». Я показываю всем на своем примере, что можно быть тактичным, дипломатичным, выравнивать конфликты и даже добиваться к себе какого-то уважения. Прошли острые моменты. Александр Васильевич теперь мне говорит, что я хорошо работаю, я был у него на дне рождения, представлен семье. У меня с ним прекрасные, теплые человеческие отношения, я ему даже благодарен за провокации. Они держат в тонусе. И действительно являются лакмусовой бумажкой: а кто ты на самом деле? Если ты ведешь себя непристойно в ответ на провокации, то гроша ломаного не стоишь. А если умеешь держать удар достойно, то не все потеряно.

— Вы производите впечатление человека очень эмоционального, с «обнаженным» сердцем. Вам это не мешает в жизни?

— Может, и мешает, но… я же другого не знаю! Я как-то спросил у Ани Михалковой, как, мол, тебе живется с такой фамилией. А она отвечает: — Так и живу, я же родилась Михалковой, я не знаю, как это, не быть ею! Она не Иванова, она Михалкова.

Так же и я. Я же не знаю, как это, жить не с открытым сердцем. Мне кажется, я сохранил в себе немного детский распахнутый взгляд на мир. Это не значит, что я сумасшедший дурак, или сюсюкающий переросток. Я этот распахнутый взгляд на мир хочу сохранить в себе подольше. Кто-то меня обвиняет в том, что я неискренний. Но они ведь судят с точки зрения своего мировосприятия…

— Нет, как раз кажетесь очень искренним.

— Значит, вы такая же. Поэтому вы меня чувствуете, «узнали». А кто-то сядет рядом, и скажет: — Слушай, чего ты выпендриваешься?

Был проект «Достояние республики», я год сидел в жюри, отстаивал советские песни, наших старых артистов. Ко мне тогда подошел один известный человек, не буду называть фамилии, и говорит: — Слушай, прикольно, а кто тебе придумал такую фишку?

— Какую фишку, — спрашиваю.

— Ну, вот эту, что ты добрый?

— Не понял, — говорю.

— Ну, как, это же так клево, что ты добрый, всех любишь. Кто это тебе придумал, кто у тебя продюсер?

Представляете, как время извратило людей, какая пошлость! Проявления от души и от сердца трактуются, как некая придуманная фишка. Можно только пожалеть таких людей.

— Вы, слышала, когда-то «доставали» Олега Попова, приглашая его на день рождения. Он пришел?

— Нет, тогда не пришел. Я к нему сам потом пришел, он меня пригласил. Понимаете, у меня жизнь похожа на волшебство. Я так благодарен Богу и родителям за то, что у меня есть возможность жить! В декабре было 90 лет Юрию Владимировичу Никулину. Я о нем говорю как о живом человеке, не верю, что его нет. Он мне необходим, как и огромному количеству людей, своей добротой, улыбкой, отношением. Он столько оставил энергии здесь на земле, что люди в семье и цирке, когда его вспоминают, чокаются, будто он просто вышел в другую комнату. Или вот на днях — 110 лет Любови Петровне Орловой. Смотрите, у меня в телефоне несколько плакатов с ней. Я и на могилу к ней хожу, приношу цветы. Представьте, Любовь Петровна Орлова жила в очень непростые для страны времена, когда каждую ночь приезжали воронки, забирали людей и расстреливали. А она была светом, солнцем, любовью. Она мне до сих пор помогает сохранить в себе свет и сказать: «Люди, опомнитесь, что ж вы все о золотом тельце-то печетесь! Времени нет, о душе пора подумать!». «Август. Восьмого», если к нему вернуться, не о войне, а о том, как этой войны избежать, а если уж она пришла, преодолеть и с достоинством из нее выйти.

— В свое время вы закончили «Щуку» и Цирковое, а потом пошли работать официантом, кофе подавали Волчек, Вертинской. Вам не было обидно, верили, что пробьетесь?

— Зато потом, когда мы вместе ездили на творческие вечера, Вертинская подарила мне книгу о своем великом папе и надписала: «Сашенькая, только вперед! Сашеньке Вертинскому тоже вначале было трудно». Она рассказала, как отец, вернувшись из эмиграции, ходил между столиками в ресторане и пел. И не считал это унижением. Он к людям выходил, понимаете? Я человек верующий и понимал, что в жизни у меня будет все так, как мне нужно. Случился тяжелый период в жизни, надо его преодолеть и идти дальше; а не опускать руки или, заламывая их к небу, вопить: — Боже, что ж ты не даешь мне прямо сейчас главную роль, пятикомнатную квартиру, и любовь всей моей жизни?!! Я понял, что, значит, я к этому еще не готов. Надо поработать.

— Ну вот, заговорили о любви, там и до семьи недалеко. Что для вас семья?

— Ой, в кино я все время играю уродов, а любят меня потрясающе красивые партнерши! Сейчас это была Света Иванова. Достойно, прелестно, серьезно работала, любила меня изо всех сил на экране! Не знаю, чего ей это стоило, но мне было очень приятно. Спасибо большое до земли тебе, Джаник, что хотя бы там у меня все хорошо! А в «Турецком гамбите», а в «Остановке по требованию», где я играл с Машей Ароновой? Дожили до того, что мне звонил ее муж, и спрашивал, в чем, собственно, дело? Нас все поженили…

А если про семью… Моя семья это понимающие, интеллигентные, тонкие, всепрощающие люди. И творческие, обязательно. Если не по профессии, то по духу. Можно ведь быть водопроводчиком, но относиться к своей работе как к акту творчества. У меня такой отчим. Он технарь, строитель, но в своем деле абсолютный художник.

— Правда, что вы не любите 8 марта и 14 февраля?

— Я просто в этот момент всегда думаю о тех, кому в этот день плохо. Когда все вокруг целуются, обязательно есть кто-то, у кого нет возможности с кем-то поцеловаться или кого-то обнять. Это меня печалит. И вообще, история Дня Валентина весьма сомнительная. Этот Валентин умер в муках, легенда-то страшная. А тут валентинки посылают какие-то. Я люблю праздники, которые сам придумываю. У меня есть несколько дат, которых нет в общем календаре, но зато они есть в моем.

— Так вы пока одинокий человек…

— Каждый человек одинок. Но время от времени появляются люди, способные скрасить твое одиночество. Мы же появляемся одни, и уходим одни. Да и по жизни так шагаем.

— Соседи не перекрасили подъезд, который вы сам отремонтировали?

— Нет, перекрашивать не стали, просто выкрутили лампочки…