«Уберите ступеньки к сцене, сделайте клоунам неудобно, тогда им будет хорошо!» — это практически жизненная позиция Вячеслава Полунина, человека безгранично творческого и, судя по «Снежному шоу», — вполне себе гениального.

«Моя профессия — вносить в эту жизнь сумятицу, сумбур, глупость, переполох и пр. Я не знаю, как еще называются все эти штуки, которые вносят в жизнь реальную жизнь». Могу сказать, что «Снежное шоу» стало одним из сильнейших моих потрясений. Взрослые там превращались в абсолютных детей, а дети были абсолютно счастливы.

Неудивительно, что «Снежное шоу» триумфально шествует по миру, стирая границы, заставляя плакать и смеяться, и впадать в фантастическую эйфорию, длящуюся долго после спектакля…

КАРАВАН МИРА И ТРАНССИБИРСКИЙ ЭКСПРЕСС

— Мы обычно делаем только эпохальные и глобальные проекты, — начинает Полунин. Я не смещаюсь в ежедневность. Мне хочется — со звездами, с радугами и т. д. И вот когда в третий раз позвонили из Екатеринбурга, я задумал сделать такой «Транссибирский экспресс» от Парижа до Шанхая. Чтобы европейская и азиатская культуры могли по нему циркулировать. Переговорил с министром транспорта, и выяснилось, что от Парижа до Москвы уже ходят два вагона. Фантастическим путем их добилась одна женщина, влюбленная в нашего актера (француженка Консуэло, вышедшая замуж за Игоря Костолевского — Ю.Г.).

Она летала к своему мужчине на самолетах, пока не попала в катастрофу, и с тех пор стала ездить только поездом. Она потратила год своей жизни, и вот благодаря любви теперь между Москвой и Парижем ходят два вагона.

И я подумал, было бы здорово, если бы постоянно ходил поезд и возил культуру из Азии в Европу и обратно. В следующем году мы сделаем Караван мира. 20 лет такой собранный мной караван уже колесил по Европе. Теперь хочу объединить два проекта — «Транссибирскую магистраль» и «Караван мира». Начнем в Авиньоне, потом на другой стороне реки сделаем фестиваль бродяжьих театров. Потом поедем через Бельгию, Берлин, Щец, Киев, в Москву и Питер. Дальше не знаю. Может, в каком-то регионе Сибири нас вдруг захотят и смогут принять, я бы с удовольствием выступил! Потому я и поехал в тур, чтобы проверить, насколько реально организовать такую культурную вылазку, вывезти европейскую культуру сюда, в Сибирь (!).
Вы, кстати, не думайте, что я это так, «ля-ля-ля». Потому что я сделал десятка два таких огромных проектов. Я делаю только невозможные проекты, мне только это и интересно!

— «Снежное шоу» принесло вам всемирную славу. А как оно начиналось?
Снежное шоу мы сделали в Пушкине, в 1992 году. Я тогда договорился с директором музея, и мы арендовали целую Китайскую деревню (где Екатерина принимала гостей) за тысячу долларов в год. Я пригласил 15 театров, мы сделали 15 новых спектаклей.

Один из них назывался Снежное шоу. Когда выяснилось, что в России спектакль показать невозможно, я позвонил в Цирк ДюСолей, великолепный цирк во Франции. Меня тут же пригласили на два года. Через год мне стало скучно — понял, что все это похоже на завод. И тогда я позвонил друзьям в Лондон, в театр, где когда-то начинал Чарли Чаплин, попросил на год убежища со своим спектаклем. И мы перебрались в Лондон. После цирка деньги у нас были, 90 процентов из них я истратил на рекламу спектакля, 10 оставил на всякий случай, мало ли, поесть придется…

Мы жили в маленькой комнатке вчетвером целый год и питались в Макдональдсе — одну порцию на день. На всех. Через две недели после начала нашей гастроли в зале были заняты двести мест, через месяц — все полторы тысячи. Зал все время был полон, и мы получили премию как «Лучший спектакль Лондона». Это и было Снежное шоу.

На сегодня Снежное шоу объехало, наверное, стран 40. Я уже сбился со счета. Каждый год мы берем примерно 10 стран, по стране в месяц. Я вообще обожаю путешествовать, и выбираю сначала не публику, а страну. Нынешним летом мы закончили два тура — австралийский — вместе с Новой Зеландией и — мексиканский. В Мексике работали четыре месяца с полными аншлагами.
После этого полетели в очень смешное место — Будни Мэн, «горящий человек». Сюда, в пустыню Невада, каждый год приезжают около 60 тысяч человек «пожить по-человечески». Те, кто считают, что мы живем неправильно, и цивилизация заблудилась. Живут по принципу «сделай что-нибудь для другого».

— Вчера подсчитали, что было сыграно около 4000 снежных шоу.
— А вообще я не интересуюсь цифрами. Пока я люблю спектакль, он живой. Как только я его разлюблю — дело другое. Я сделал уже 30, но какая разница, сколько? Есть смысл путешествовать вместе с друзьями. Приезжать и общаться к хорошим людям. А спектакль — только повод для этого.

- Ваша семья путешествует вместе с вами. Вы не устаете от такого образа жизни?
— Мы как цирковые артисты: семья и профессия это одно и то же. Я думаю, это идеальное состояние человека, если он вдруг смог организовать свою жизнь таким образом. Я вот счастливый человек. Потому что у меня вся семья любит то, что люблю я. И я им это не навязывал, даже наоборот, детей провоцировал на разные другие действа.
Вот сейчас один мой сын, Ваня, окончил академию дизайна в Лондоне и разрывается на две страны — подписал контракт с каким-то знаменитым дизайнером, попал к нему в ученики, улетев на полгода из моего шоу. Через полгода он вернется и будет клоуном.
Я вообще стараюсь, чтобы труппа не была постоянной, чтобы люди не занимались одним и тем же бесконечно. У нас все имеют свои параллельные проекты, у каждого своей театр — то в Мексике, то в Канаде, то в Дрездене, то в России. У меня интернациональная труппа, хотя русских половина.
Это компания одновременно детей и чудовищ. У каждого энергии на атомную станцию. Удержать их всех вместе просто невозможно. И это, конечно, огромное удовольствие и — огромное напряжение. Поэтому время от времени мы разбегаемся в разные стороны, чтобы очухаться. А какой был вопрос?

— О вашей семье.
— Жена моя, Лена занимается всем одновременно. Она и директор шоу, и замечательный дизайнер. Костюмы из Снежного шоу уже дважды получили в Париже и Нью-Йорке премии как лучшие костюмы (и лучшие спектакли!) сезона. Второй сын — технический директор. Он стесняется выходить на сцену, но фантастически одаренный в техническом плане человек. Одновременно он ездит на Тибет или в ралли по Монголии. А вообще, моя семья это уже не 3-4, а — 300-400 человек. И я стараюсь, чтобы все они так или иначе участвовали в наших больших проектах.

— Есть ли у вас какие-нибудь отношения с кинематографом?
— Беспорядочные. Я пробовал несколько раз, не нравится. Для клоуна необходимо, чтобы все происходило сейчас. Что-то «потом» — это уже ненормально. Ребенок должен прыгать сейчас, а не тогда, когда разрешено. Поэтому для клоуна это не очень естественное искусство.

— Что вам интереснее — клоунада или «высокое искусство мима»?
— Когда я начинал, выползал на сцену, прижав уши, там царствовала пантомима. Мы все учились у недосягаемого Марселя Марсо. Я так бегал за ним как собачка. Все шесть его приездов был то осветителем, то техником сцены — чтобы все время находиться рядом. А потом вдруг что-то в мире произошло, мир начал меняться.
И я понял, что надо бросать пантомиму и найти что-то другое. Искал поблизости, пока не понял, что это должна быть клоунада, наиболее свободное, раскрепощенное, открытое искусство. Клоун в принципе старается сделать вид, что он ничего не умеет. И так точно это изображает, что публика в конце концов поддается этому убеждению: «Э, да он совсем такой же, как я!» И персонаж клоуна начинает олицетворять личность в зале. Такой «представитель меня» в нереальном мире. Вдруг оказалось, что клоунада очень современное искусство.
Позже я начал заниматься еще и уличным театром. Там и вовсе все категории ломаются, полная расхристанность, беспредельность, необъяснимость, спонтанность. Все это меня страшно увлекло. Поэтому я втащил в свою клоунаду еще и часть уличной культуры.
Да и сильно не задумываюсь, чем занимаюсь, хочу себя выразить в том виде, в каком сейчас есть.

— У вас огромные проекты. Бывали ли проблемы с властями, приходилось ли сталкиваться с цензурой?
—  Недавно в нашем центре, в лесу под Парижем, мы вспоминали, сколько из нас попадали в тюрьму в течение Каравана. Оказалось — 7 человек! Мы же неприличные, непричесанные, неправильно пытаемся душу свою открыть людям, ибо не знаем порядков. А так как для нас открыть душу важнее, чем соблюсти порядок, то мы постоянно и попадаемся
Когда караван мира пошел по Европе, я пригласил чешский театр, а там завлитом оказался Вацлав Гавел. И полиция отказалась пускать его в «Караван». Он сидел в Праге под домашним арестом. Мы нашли лучшего адвоката, и его выпустили. В Швейцарии, где мы стояли всем нашим «табором» — дети, собаки, домики на колесах, — тоже были конфликты с полицией. В Лондоне я сменил пять или семь квартир. Причина одна — нас всегда много, и мы громкие. Приезжает, к примеру, Гребенщиков отмечать день рождения. Естественно, весь русский Лондон собирается у меня. И начинаются песни до утра. А наутро нас выселяют.
А еще мои дети любят кататься на роликах… по крыше. После 45-50-ти лет я уже понял — нужно просто жить подальше от людей, скажем, в лесу. Теперь стараюсь находить такие места, где можно петь и плясать на всю катушку.

— Вы делали фестиваль «Бабы-дуры». Что думаете о женской клоунаде?
— Меня очень любят женщины, потому что я помогаю им себя показать. Действительно провели фестиваль Crazy Woman («Бабы-дуры»). В следующем году хотим повторить его в Москве, причем на всю катушку. Например, я говорил с Аллой Пугачевой, мол, ты — первая баба-дура, будешь участвовать? — Конечно! Будет еще эта черненькая… Вупи Голдберг! Она практически согласна. Мы делаем несколько балов — «Пижамный», «Подвенечный», «На Лысой горе». Везде у нас выбирается Королева бала. И конечно, женская клоунада на сегодня очень мощная.

— И все-таки что такое, по-вашему, «Снежное шоу»?
— Это мир из 10-12 уровней. Например, мы исследуем мир природы. Для меня природа — огромная часть моей жизни. У меня в спектакле колоссальную роль играют природные явления, а на наших чемоданах написано — «Радуга», «Солнце», «Звезды», «Ветер». Всегда очень смеются таможенники, говорят — «Ну, показывайте свой снег!». Мы везем с собой семь тысяч килограммов снега! Его делает только одна в мире контора из Лос-Анджелеса. Такой, как мне нужно — по цвету, размеру, весу — чтобы добиться нужного ритмического падения.
Другой огромный мир — мир детства. «Снежное шоу» основывается на философии детства, на открытии мира. Потому что человек, который следует своим детским мечтам — это счастливый человек. Все остальные — это несчастные люди, которые мечутся, занимаясь непонятно чем. Суть свою человек познает в детстве. И поэтому если ты следуешь детским мечтам, у тебя все получается.

«Снежное шоу» расписано по всем этим бесконечным уровням. И, придя на спектакль, нужно просто не думать ни о чем. Это первый уровень. Нужно просто отдаться. А потом можно ходить год за годом, чтобы срезать эти пласты. Скоро в Москве шоу пойдет в девятый раз. Девятый раз одни и те же люди приходят на одни и те же места. Спектакль совсем другой, не имеет никакого отношения к театру. Это ритуал, который нельзя мерить мерками традиционного театра, попытка человека побыть в счастливом пространстве хотя бы два часа.