С разрешения издания «Сысертская неделя» мы публикуем авторский очерк свердловчанина, мобилизованного из Сысертского района (ни мест, о которых идет речь, ни фамилию автора упоминать нельзя). Сам текст приводим без купюр.

«Лес, но это не такой лес как мы привыкли видеть на Урале. На Урале он густой, с толстыми, могучими, раскинувшими во все стороны лапы, соснами, величественным кедром и стройной лиственницей. Тут не так, это лесопосадки времен Союза. Деревья тонкие, порой кривые, с редкими прутиками, стоят в линеечку, будто в строю. На краю леса растут молодые дубы, заплетаясь своими ветками, березы, яблоня-дичка, кустарник. Листва, конечно, опала. За лесом начинается поле. Сейчас первый месяц зимы, но все еще видно зеленую траву. Убегая вдаль, поле упирается в другой лес, похожий как две капли воды на наш, а за ним — снова поле.

Смотришь издали, все как обычно, но стоит зайти, ты ахнешь! Кругом нарыты окопы, блиндажи и землянки. Кругом люди ходят, кто чем занят: кто только приехал, роет землю лопатой, выгружают вещи, мешки, рюкзаки, кто живет здесь давно, сразу заметно. Подумать страшно, зима, люди в землянках и ладно б в землянках, в основном в блиндажах. Блиндаж сделан так: копается яма три на четыре и в глубину, примерно на метр. Земля тут — суглинок, копается просто, камней нет, местами попадается только песок, такой как на море. Сверху яма укрыта плащ-палаткой и пленкой, вокруг бруствер, с боку вход.

Бывает, делают накаты из бревен, даже не из бревен, скорее из жердей. Внутри спят люди по четыре и больше. Делают печку из чего придется, кто из цинков, кто просто костер. Бывает, сбоку выроют топку, обложат камнями, если найдут, трубу сделать можно из стреляной «Мухи». Словом, что смастеришь из подручного хлама, то и будет вам печкой. Спят все вряд, бок о бок друг с другом, на земле коврик-пенка, спальник, в голове стоят вещи! Ночью холодно, к утру печь потухнет. Кто-нибудь встанет, подкинет, уйдет в караул. Лагерь оцеплен, он под охраной, никто не пройдет.

Быт тут обычный. Есть полевая кухня, кормят неплохо, но это зависит от повара. Хочешь умыться, пожалуй к пластиковой бутылке, привязанной к дереву. Если повезет, то будут полевые умывальники или сами чего-нибудь да соорудите. Воду привозят в машине. К ней очередь, приходят ребята с бутылками — полторашками, с пятунчиком, у кого-то бидон. Рядом с блиндажами костры, но разжигать их опасно. Это понятно! Фонарики тоже нельзя. Чуть поодаль стоит техника: Камазы, БТРы и Тигры, спят пока работы нет. Так все изрыто на километры, зайдешь в лес — муравейник, яблоку негде упасть.

Ночь, спим, кто-то толкнул, разбудили: пора в караул. Вставать не охота, пригрелся. Приоткрыл спальник, высунул нос. Холодно, пахнет костром. Встал, оделся, накинул броню, взял автомат, с трудом вышел, парни спят. На улице зябко, ветер гуляет, очень темно. Тут ночи такие, ничего, брат, не видно. Стоишь, слушаешь ветер, деревья шумят, будто шепчутся громко. Изредка… бах… арта, тоже не спит! Смотришь на небо, там звезды, созвездия, млечный путь. Их очень много, думаешь — вечность! Клонит в сон, но бойся уснуть!

Утро, небо засветилось так быстро, будто кто-то свет включил. Работает арта активно, поют ракеты — стреляет РСЗО, вдруг бахнет серьезно — это «Малка», с ней шути плохи. К нам тоже летит, но нечасто. Дуэль ведь у арты, к ним больше летит.

Живем мы так, примерно, неделю. Считай это — отдых. Потом на неделю на пост. Пост, на переднем крае, от врага в километре, плюс-минус. Опушка леса, впереди минное поле, окопы, ходы, пулеметные гнезда, землянки, все связано между собой.

Тут мы работаем, тоже неделю, но она кажется намного длиннее. Мы держим свой сектор, корректируем арту".

Продолжение следует.