Игорь по образованию химик, во Франции он проходил совместную аспирантуру Института катализа СО РАН в Новосибирске и Института исследования катализа и окружающей среды в Лионе. В настоящий момент он сменил профессию, перейдя в сферу IT, и работает удаленно.

На учебу во Франции он попал, подав заявку на конкурс французского правительства — именно оно было учредителем стипендии в совместной русско-французской аспирантуре. По условиям стипендии нужно было провести половину времени обучения, то есть, полтора года, во Франции.

«Я выбрал вариант трех поездок длительностью по полгода каждая — это было первое в моей жизни путешествие за границу, и я не хотел рисковать ехать на девять месяцев или сразу на полтора года», — говорит Игорь.

— Я получал стипендию около 1000 €. За эти деньги в Новосибирске я бы мог снимать квартиру, питаться, одеваться и откладывать. Во Франции же около 400 € уходило на оплату общежития. Будучи совершенно незнакомым с местными ценами, первые месяц-два я вел строгий учет всех расходов. Оказалось, что оставшейся суммы вполне достаточно для покупки еды в магазине и столовой института, и иногда одежды.

Впрочем, снимать квартиру было бы значительно дороже — цены на аренду начинались от 500 € (почти 43 тыс. рублей — прим. Uralweb). Квартиры довольно дорогие — в домах неподалеку цена на покупку однокомнатной была около 80 000 € (более 6 800 000 рублей — прим. Uralweb), при том, что формально это уже был даже не Лион, а пригород.

В целом по паритету покупательной способности, по мнению Игоря, его французская стипендия была даже несколько меньше, чем его доход — зарплата и аспирантская стипендия — в Новосибирске.

Стоимость проезда в общественном транспорте составляла 1.1 €, но по билету можно сделать несколько пересадок, если едешь в одном направлении. По рассказам своего научного руководителя Игорь понял, что иметь машину во Франции довольно накладно. «Сам автомобиль стоит недорого, но дорожный налог и стоимость бензина выливаются в значительную сумму. Между городами часто пролегают платные дороги — можно, конечно, проехать и кружным путем, но это обычно сильно дольше и куда менее удобно», — поясняет сибиряк.

Супермаркеты по воскресеньям, как и в Германии, во Франции не работают. Как рассказал Игорь, черного хлеба французы не едят. Его недоумение вызвал готовый хлеб в нарезке — он почему-то не желал засыхать даже спустя пару недель. Багеты же черствели уже к вечеру. Он также отметил отсутствие в магазинах во Франции «хорошего молока» — «чаще всего это будет что-то безвкусное и ультрапастеризованное».

«Французы редко пьют чай — в основном воду, кофе или вино. В институтской столовой чая тоже не было, а запивать горячее мясо холодной водой я не смог, поэтому стал носить чай в термосе. Такая эксцентричность не осталась без внимания, и пару раз меня приняли за англичанина. Мне же эксцентричным показался типичный французский завтрак — круассан с небольшой чашкой кофе, утренняя каша как-то ближе моему желудку», — говорит россиянин.

Среди других впечатлений он отметил, что люди меньше придают значение внешнему виду — многие ходят по улицам в неглаженной практичной одежде.

«Цены на одежду и предметы быта довольно высокие, и во время распродаж в магазины бывает не зайти — слишком уж много народу, зато большую часть времени там почти никого нет», — отметил Игорь.

— Люди в целом выглядят более расслабленными, а жизнь — медленнее, чем в Новосибирске. Поначалу это было необычно, и я по привычке куда-то бежал, но довольно быстро вошел во вкус. Пообщавшись с французской молодежью поближе, я полностью разуверился в мифе, будто русские много пьют. Количество потребляемого в баре пива превышало мои представления о приятном времяпрепровождении.

Не самым приятным открытием оказалась для россиянина поверхностность разговоров. Если в России диалог так или иначе становился более откровенным и глубоким, то французы, по его словам, разговаривали всё время примерно об одном и том же.

По словам новосибирца, за три поездки во Францию он понял, насколько для него важны друзья, привычные язык и культура.

«Вопрос с эмиграцией я для себя решил — мне не показалось, что там так уж хорошо, чтобы покрыть все неудобства, связанные с расставанием с привычной и все-таки во многом комфортной средой», — заключил он.