Паллиативный-онкопсихолог и гештальт-терапевт из Екатеринбурга Павел Сапожников рассказал слушателям, как нужно говорить человеку о смертельном диагнозе и какие стадии осознания неизбежного проходит неизлечимо больной. Историк, сотрудник Свердловского областного краеведческого музея Татьяна Мосунова с помощью слайдов провела экскурсию по кладбищам и вывела общие закономерности в оформлении могил в разные эпохи — от дореволюционной до наших дней. Но, пожалуй, самый большой интерес слушателей вызвало выступление исследователя вопроса «цифрового бессмертия» из Санкт-Петербурга Олега Уппита.

Проблема обозначилась в начале 2010-х годов, говорит Олег Уппит. Необходимости как-то поступать с аккаунтом в соцсетях после смерти человека как будто бы не было. Пока у одного из разработчиков Facebook не погиб друг в аварии. После этого в течение недели в соцсети появилась возможность добавлять к фотографии черную рамочку.

По словам исследователя, каждая из соцсетей имеет свою политику в вопросе унаследования и ведения аккаунтов после смерти его владельца. Но превалирует мнение, что никто не может получать доступ к переписке человека без его ведома, и это правило не должно иметь исключений.

Google разработал функционал, который называется «На всякий случай», дающий человеку возможность еще при жизни решить, кому после его смерти (в данном случае за «смерть» принимается ситуация, когда человек полгода не заходит и не производит никаких манипуляций со своей страницей в соцсети) Google должен выслать логин и пароль от его аккаунта.

Проблему вряд ли можно считать надуманной, поскольку число аккаунтов мертвых людей в соцсетях неизбежно растет, и, как следует из слайда, к 2050 году превысит число аккаунтов живых.

По словам Олега Уппита, уже сегодня в интернете есть цифровые кладбища — соцсети для родственников умерших, где они общаются. По мнению автора доклада, они получили наибольшее распространение на постсоветском пространстве. Психологический эффект от общения в таких соцсетях он оценивает в большей степени как отрицательный. В отличие от более современного инструментария — чат-бота.

Возник он после смерти российского молодого разработчика, Романа Мазуренко, погибшего в ДТП в Москве в 2016 году. Написала чат-бот его подруга на основе публикаций Романа в соцсетях. На этой основе бот генерировал ответы и, таким образом, воспроизводил манеру общения погибшего.

По словам Олега Уппита, качество обработки информации слабое, но даже такая возможность замены живого человека способна оказать определенный психотерапевтический эффект. Примером подобного подхода можно считать и случай журналиста, который после того, как узнал о неизлечимой болезни своего отца и его скором уходе из жизни, записал с ним большое аудио интервью, с историями и воспоминаниями.

Тема эта очень дискуссионная, но даже такой суррогат, «костыль» для осознания, что близкого человека больше нет, дает психотерапевтический эффект, полагает автор доклада.

Да, человек достраивает речь чат-бота до полноценного диалога. Но мы и в жизни часто додумываем за живого собеседника", — говорит Олег Уппит.

Чат-бот не развивается, не эволюционирует — поскольку не появляется никакой новой информации, он остается на том уровне, на котором его создали. И в какой-то момент между собеседниками исчезают точки соприкосновения. Но к тому моменту, когда это произойдет, может нивелироваться сама необходимость в такой подмене.

Виртуальный мир становится частью реального, и этот процесс уже не остановить. Аккаунт человека в соцсетях для многих — это фактически он сам. А значит, цифровой инструментарий «бессмертия» обречен на развитие.