В следственном управлении утверждают, что вопроса о прохождении Соколовским психиатрической экспертизы не стоит (об этом обычно ходатайствует следователь, а решение принимает суд). А в свердловском ГУФСИН заявили, что беседовал с ним вовсе не психиатр, а психолог. Соколовский, по их словам, проходил стандартный медосмотр.

Хочется верить, что Соколовскому ничего не угрожает, однако наблюдение за последними уголовными делами показывает, что очень даже может. К психиатрическому блоку екатеринбургского СИЗО у правозащитников всегда было много вопросов. Бывшие заключенные рассказывали членам ОНК о практике так называемых «вязок». Например, об этом подробно в своей книге написал бывший директор «Полярного кварца» Александр Митрофанов, которому довелось пройти екатеринбургский централ. В книге, помимо прочего, рассказывалось об издевательствах, которым подвергались некоторые заключенные в «психиатрической камере»: заключенного привязывают к кровати и держат в таком положении пару суток. При этом, по словам заключенных, в туалет разрешают сходить лишь один раз, а от еды привязанные отказываются добровольно — есть в таком положении очень затруднительно.

Второй момент — психотропные препараты, которыми пичкают заключенных. По словам членов ОНК, у них набралось много материала об этом. «Нужно это, чтобы сломать волю человека, чтобы он подписал нужные им бумаги», — говорит Вячеслав Башков.

Проблема в том, что правозащитникам или журналистам получить доступ в психиатрический блок очень сложно: сотрудники ссылаются на медицинскую тайну.

Помимо спецблока СИЗО, обвиняемых или подсудимых может ждать также признание невменяемости и принудительное помещение в закрытый психиатрический стационар.

Перед глазами у нас только в Екатеринбурге есть две резонансные истории, которые заканчивались подобным образом: «магистр магии вуду» Антон Симаков, устроивший жертвоприношение на простыне с православными символами, и уральский Робин Гуд Дмитрий Снедков, расколотивший арматурой депутатские внедорожники.

Взять Симакова. Донос на него написал оскорбившийся православный журналист Максим Румянцев. Следователи провели целых две культурологические экспертизы обряда Симакова, но на состав так и не наскребли. Одного заявления Румянцева оказалось недостаточно. Тогда «магистра вуду» отправили на психиатрическую экспертизу. А затем — на вторую.

Симаков на протяжении нескольких лет очень крепко выпивал, это не секрет, но вряд ли его можно назвать невменяемым: он собирал журналистов и вполне адекватно комментировал свое уголовное дело. Да, он годами позиционировал себя как экстрасенса и колдуна, но это был, скорее, образ фрика, все это прекрасно понимали.

Дело Снедкова тоже выглядит очень подозрительно. Изначально в отношении него возбудили два уголовных дела и посадили под домашний арест, под которым парень просидел полгода. Но на уголовный состав, по словам адвоката, никак не набиралось, поэтому местному Робин Гуду изменили меру пресечения на арест и повезли в СИЗО, где он, сопротивляясь, заработал еще две «уголовки». Правда, тоже довольно хлипкие. После помещения Дмитрия в СИЗО его мать и адвокат заявили, что его пичкают некими препаратами. Так что под их воздействием он практически не мог говорить.

Складывается впечатление, что для следователей отпустить невиновного человека и закрыть дела — это нечто позорное, признание неправоты. Возможно, они считают, что таким образом подорвут свой авторитет, не понимая, что все обстоит наоборот: признание ошибки здесь было бы предпочтительней для репутации. Но, повинуясь логике системы, следователи избирают другой путь, который представляется им менее «позорным»: упрятать человека в психиатрический стационар. Ну и какой он после этого Робин Гуд? Вы посмотрите на него — он же псих!

Несмотря на многочисленные недостатки пенитенциарной системы, попадая в колонию, человек может общаться со внешним миром, писать жалобы, рассчитывать на УДО. В конце концов, он знает точный срок, спустя который он сможет увидеть родных.

А кто знает, что сейчас с Антоном Симаковым? С Дмитрием Снедковым? В психиатрический стационар обычно отправляют людей, совершивших самые страшные преступления, — маньяков, которые расчленяли своих жертв, педофилов, буйнопомешанных. Место ли среди них человеку, который разбил арматурой стекла в дорогих машинах депутатов? Когда он сможет выйти на свободу?

Никуда не деться и от ассоциаций с карательной психиатрией советского времени. Начиная с 1960-х годов советский режим помещал диссидентов и инакомыслящих в закрытые психиатрические лечебницы, представляя их опасными сумасшедшими. Многочисленные свидетели вспоминают об использовании сильнодействующих веществ, в том числе вызывающих боли и страдания. Фактически это были пытки под видом медицинской помощи. Что происходит сегодня в закрытом психиатрическом блоке СИЗО Екатеринбурга? А в стационарах, куда отправляет суд?

Вот почему рассказ Соколовского вызывает тревогу. Жалобы на принудительное психиатрическое лечение становятся привычным явлением. Сложно прогнозировать, чем закончится громкое дело видеоблогера. Но если у следствия появятся проблемы с доказательствами вины, может нарисоваться более пугающая перспектива: принудительное лечение. И это будет вполне в духе времени. Отрицает существование Бога? Конечно, душевнобольной.