Ведущий эфира, главред «Эха» Алексей Венедиктов усмотрел «внезапный кризис» в отношениях между братскими государствами после ареста журналиста «лояльной и любимой Путином газеты». Поделиться своим мнением он попросил Маркова.

По словам политолога, Россия выбрала во взаимоотношениях с Белоруссией вариант не полного принятия на себя ответственности за все, что там происходит, а дистанцирования. «Не мы несем полную ответственность за действия руководства Беларуси, а мы их удерживаем», — описал эту модель гость эфира.

— Поэтому когда этот арест состоялся… Арест правильный с точки зрения наших, насколько я понимаю, потому что журналист этот со змагарами всегда был. Змагары — это типа бандеровцев, только белорусских".

Марков также заявил, что белорусские редакции российских газет, в том числе «Комсомольская правда», «фактически были белорусскими, а не российскими». Что до определенного момента устраивало самого Александра Лукашенко.

«Сейчас он вынужден иметь дело не с „Комсомольской правдой“ Беларуси, в которой от белорусского до змагарского самосознания значительно больше, чем от „Комсомольской правды“. Поэтому практически выход из этого кризиса очень простой», — пояснил политолог.

По мнению Маркова, будет принято решение снять все руководство белорусских представительств российских газет, «убрать всех змагаров и вернуть контроль над „Комсомольской правдой в Белоруссии“ руководству „Комсомольской правды“ в Москве».

«И все будет нормально. Я уверен, все будут довольны. И читатели, и президенты и России, и Белоруссии. И это решение будет, я думаю, принято», — добавил он.

Геннадия Можейко не отпустят, считает политолог, читавший ту заметку. По словам Маркова, журналист хотел, чтобы прозвучали слова о том, что это [Андрей Зельцер] «очень честный человек». «Про террористов не должны звучать слова нигде, что это очень честный человек», — заявил Марков. По его мнению, Зельцер понимал, что его пришли арестовывать силовики, а не ломились в квартиру бандиты. И тем не менее выстрелил.

По мнению Маркова, Можейко «взяли за дело». «Это оправдание в какой-то мере терроризма. Но никакого удовольствия от того, что он оказался в тюрьме, у нас нет и быть не может. Поэтому я думаю, что один из элементов решения включает то, что человек покаялся искренне, захотел искупить свою вину и был освобожден».