Государственный секретарь США Рекс Тиллерсон написал колонку для газеты The New York Times, где подвел итоги первого года администрации Трампа для американской дипломатии. Два абзаца в середине были посвящены России. Тиллерсон написал, что у Америки «нет иллюзий относительно того, с каким режимом мы имеем дело».

Он назвал отношения с Россией плохими, обвинив ее во вторжениях в соседние страны и подрыве западной демократии путем вмешательства в выборы.

Касательно Украины он заметил, что без выполнения Москвой Минских соглашений и восстановления территориальной целостности Украины не может быть и речи о том, чтобы вести дела с Москвой в духе «бизнес, как обычно». Оставаясь, как он выразился, «начеку относительно российской агрессии», США признают необходимость сотрудничать с Россией там, где это представляет взаимный интерес. Например, по Сирии. МИД России уже назвал заявления Тиллерсона «конфронтационными». Какой сигнал тем самым посылается Москве накануне Нового года? Комментирует Георгий Бовт.

В трактовке госсекретаря все перспективы мирного урегулирования на Украине связаны лишь с выполнением Москвой Минских соглашений. О том, что должен сделать по этой части Киев, речи уже не идет. Собственно, Business FM ранее так и предполагала, что кураторство Курта Волкера в качестве спецпредставителя Трампа по Украине и выльется в предъявление такого рода ультиматума.

Что касается режима санкций, увязанных как на Украину, так и на упомянутое Тиллерсоном некое вмешательство в выборы в Америке и других странах Запада, то нет даже и намека на возможность их отмены в обозримом будущем.

Решающий этап в этом плане настанет в конце января — начале февраля, когда Минфин США совместно с финансовой разведкой представят свои рекомендации Белому дому относительно списков как физических лиц, которые будут определены как «близкие» к президенту России, так и частных, государственных и окологосударственных организаций и компаний, в отношении которых будут введены ограничения. Вокруг подготовки этих списков сейчас ходит много слухов. В части российской деловой и политической элиты витает определенная тревога на сей счет. Ее отчасти выдал глава Сбербанка Герман Греф в недавнем интервью The Financial Times, где заметил, что по сравнению с возможными финансовыми санкциями «холодная война» покажется «цветочками». Правда, его быстро одернули сверху, чтобы не сеял панику.

Паника — не паника, однако секретность подготовки новых санкционных мер и списков порождает лишь новые тревожные слухи. Редкие утечки, но ни одной от действующих должностных лиц, дают совершенно разный разброс по масштабам готовящихся мер. Одни говорят, что под удар могут попасть чуть ли не тысячи граждан России, другие — что лишь десятки. Основное беспокойство связано с возможностью введения запрета на покупку российских долговых обязательств. Притом, что сейчас иностранцы держат примерно 40% российских ОФЗ. Для их срочного погашения Минфину надо будет изыскать миллиардов 35-40 долларов. И тут явно не хватит тех капиталов, что, возможно, вернутся в Россию по обещанной президентом налоговой амнистии в качестве спасения от американских санкций. Они если и вернутся, то не в таких объемах и далеко не сразу.

Главная же угроза состоит в том, что сами санкции могут обрести «вирусный характер». Соответствующим американским законом предусмотрено, что под ограничения попадают, во-первых, поименованные в соответствующих списках Минфина лица и организации, а, во-вторых, те их контрагенты, как в России, так и по всему миру, вне зависимости от юрисдикции, которые будут заключать с ними те сделки, которые госдепартамент США сочтет «существенными».

Потенциально, по цепочке, это может поставить под постоянно подвешенную угрозу ограничений, которые могут ввести в любой момент, если не всю российскую экономику и всех значимых ее субъектов, то существенную их часть. Не вполне также ясны все потенциальные угрозы относительно российских вложений в американские долговые бумаги. По состоянию на декабрь их было на 105 млрд долларов. Минфин России уверяет, что они не могут быть заморожены или арестованы, поскольку такого не может быть никогда.

Однако именно такое «невозможное», напомним, произошло после Исламской революции 1979 года с иранскими авуарами как в Америке, так и в ряде других стран — общим объемом, включая недвижимость, на примерно 120 млрд долларов. На сегодня, уже после заключения известной ядерной сделки, разморожено лишь не более 30 млрд долларов.

В случае жесткого варианта применения санкций российскую экономику, ее фондовый и финансовый рынки может ждать неприятный шок. Есть слабая надежда, что администрация Трампа не пойдет по самому жесткому сценарию. Но не потому, что «пожалеет Россию», а потому, что в этом случае у нее просто не останется никаких не силовых рычагов для потенциального давления ни по каким вопросам. Дальше возможен разговор разве что на языке войны при переходе к полной конфронтации. Как говорится, с Новым годом.