— Ни в коем случае! Ты умрешь от ужаса, если увидишь мой дом!

Характеристика очень интригует. Но 83-летний Тетюхин упорно стоит на своем. В итоге сходимся на том, что Владислав Валентинович подберет меня на выезде из Салды. В 8 утра в условленном месте задняя дверь старенькой «Тойоты Камри» распахивается и оттуда показывается приветливое лицо.

— После того, как расстались с миллиардами, от личного водителя все-таки не отказались? — замечаю я, глядя на бойкого шофера, лавирующего по бездорожью.

— Наоборот! Он появился только тогда, когда я ушел с «ВСМПО-АВИСМА» (Тетюхин был гендиректором предприятия, которое снабжает почти весь мир титаном — прим. ред.), — хмыкает Владислав Валентинович. — Видишь, сейчас приходится 40 километров каждый день ехать до работы. А раньше вышел из дома, 10 минут пешком, и ты уже на заводе.

— А зря все-таки не захотели показывать свой дом. Что же там такого жуткого?

— Ну начнем с того, что он бело-желто-коричнево-серого цвета. Ни разу у маляров краски не хватило покрасить его полностью. Вот они и делали его по кусочкам. Это обычный трехэтажный дом конца 30-х годов. Мы с женой живем в нем еще с начала 90-х — в трехкомнатной квартире. У меня трещина идет через весь потолок. Ее сколько не замазывай, она все равно появляется. Капремонт в этом году должны были делать. Но начали только в конце сентября. Так что к снегу успели разобраться только с одной стеной…

Тетюхин прерывается, открывает старенький кейс и извлекает оттуда шоколадную плитку.

— Перед рабочим днем самое то зарядиться энергией, — подмигивает он и протягивает увесистый ломтик. Следующая порция отправляется водителю. — Евгений Павлович, подкрепись!

Но шоколад не отвлекает от повисшего в воздухе вопроса.

— Как человек с 3,5 миллиардами рублей мог жить в обшарпанной салдинской квартире с трещиной во весь потолок? Да еще и на работу ходить пешком? — расправившись с «завтраком», интересуюсь у Владислава Валентиновича.

— Ну, а как еще добираться, если завод через два дома от меня?

— И в продуктовый магазин сами ходили?

— Не. И тогда, и сейчас жена ходит (смеется). Но по воскресеньям, когда у меня выходной, я ей помогаю.

— А как же частный самолет, футбольный клуб, необитаемый остров?

— Это все удовольствия для идиотов, — без тени улыбки отвечает человек, который в 2008 году занимал 153-е место в списке самых богатых людей России по версии «Форбс». — Даже будучи гендиректором, я в Америку по делам летал «эконом-классом». Точнее туда «бизнесом», чтобы отоспаться перед переговорами. А обратно уже «экономом», ведь отдохнуть можно было после прилета дома. Пойми, Салда — большая деревня. У нас все всё знают. И мужики сразу бы поставили на место, если бы узнали, что какой-то там начальник тратит большие деньги на перелеты.

— А как у вас оказалось 30 процентов акций «ВСМПО-АВИСМА»?

— В 94-м году предприятие акционировалось. Акции раздавались среди всех сотрудников. Количество зависело от вклада в развитие завода, от стажа. А я проработал на предприятии тогда уже 20 лет. Когда в 90-е титан резко стал не нужен нашей оборонке, мы заключили контракты с «Боингом», с другими мировыми компаниями. Вот у меня и оказалось 30 процентов.

— Поясните мне, пожалуйста, как гуманитарию, эти акции куда-то можно было вкладывать, зарабатывать на них?

— Как ты на них заработаешь? — снисходительно улыбается Тетюхин. — Это же активы. Их можно только продать. Они у меня просто лежали.

— Дома в шкафу?

— Конечно, нет, — бурчит Тетюхин. — В специальном учреждении.

— То есть свои миллиарды вы так и не увидели?

— Увидел. Один раз в 2008 году, когда продал акции. Но тут же вложился в строительство госпиталя…

Владислав Тетюхин сразу располагает к себе и моментально производит впечатление «твоего дедушки». В затертой куртке, с житейскими шутками. Действительно, какие уж тут миллиарды и дольче вита. Но…

— Раньше мы зимой часто ездили кататься с сыновьями и их семьями в Альпы, — признается филантроп. — А летом на ледники в Швейцарии. Там красота невероятная.

— Кстати, как ваши наследники отнеслись к тому, что вы все семейное состояние вложили в строительство госпиталя? Сыновья не были против?

— А я у них и не спрашивал. У сыновей ведь свой бизнес есть. Дмитрий занимается производством эндопротезов из титана, Илья — медицинской мебелью. Нет, я им, конечно, сказал о своих планах. Но не более.

Разговор закономерно переходит к краеугольной теме: зачем успешному состоявшемуся человеку — генеральному директору одного из крупнейших производств титана в мире — понадобилось строить баснословно дорогой лечебно-реабилитационный центр за свой счет?

— Захотелось, чтобы у нас на Урале условия лечения были не хуже, чем в Германии, — говорит Тетюхин.

«БЬЮСЬ ГОЛОВОЙ ОБ СТЕНУ»

До начала 80-х будущий меценат возглавлял сектор лаборатории на «ВСМПО» в Салде. А потом на 12 лет уехал в Москву, где стал начальником научно-исследовательского отделения института авиационных материалов. В 1992 году ему предложили вновь вернуться в Верхнюю Салду и стать руководителем предприятия.

— В Москве я очень любил один небольшой кинотеатр, — вспоминает Тетюхин. — Там показывали элитные фильмы. И когда меня снова отправили на Урал, я договорился с руководителем кинотеатра, чтобы мне переписали все эти картины. Я хотел сделать в салдинском дворце культуры малый кинозал и показывать там Феллини, Антониони, ну то есть всех великих режиссеров…
Не вышло. Жители Салды воротили нос от заморского арт-хауса. Вопрос наполняемости сейчас, увы, стоит и перед госпиталем.

«Тойота Камри», наконец, подъезжает к детищу Владислава Валентиновича. Вокруг аккуратные аллеи, фигурный фонтан, ажурные скамейки и старинные уличные фонари. Просторное крыльцо под стеклянным навесом и вовсе напоминает парадный вход в пятизвездочный отель, нежели в больницу. Но промышленник не спешит выходить из машины. Он увлеченно рассказывает, что в его навороченном лечебно-реабилитационном центре можно делать до 4500 операций в год.

— А сейчас к октябрю сделано меньше двух тысяч! — Тетюхин неожиданно повышает голос и бьет кулаком по своему кейсу. — По операционным мощностям мы соизмеримы с государственными госпиталями, а по реабилитации мы их превосходим. Но госцентры получают квоты, а мы, как частно-государственное предприятие, нет!

Дело в том, что лечение в «Тетюхинском госпитале» за свой счет будет стоить минимум 130 тысяч рублей. Понятное дело, у большинства уральцев таких денег нет. Поэтому за пациентов платит областное правительство — они выделяют деньги, чтобы было сделано порядка 1500 операций. Но чтобы госпиталь функционировал в полную силу, этого мало.

Владислав Тетюхин хочет, чтобы деньги выделялись еще и из федерального бюджета. Однако квоты по закону полагаются только государственным больницам. Вот и приходится уникальному медучреждению простаивать.
Тетюхин писал письма с просьбой помочь и в Министерство здравоохранения, и в Совет Федерации. Однако ответов ему так и не пришло.

— Сейчас вопрос стоит так — или государство все-таки выделяет нам квоты, и тогда госпиталь будет жить, или он просто закончится. Представьте, что вы создали супер-самолет. А он не летает, а стоит в аэропорту, — с горечью делится меценат.

Чтобы отогнать от Владислава Валентиновича мрачные мысли, прошу его показать мне госпиталь. Сутулый, скромно одетый пожилой мужчина не привлекает ни одного взгляда. Кажется, в здание заходит еще один пациент, а не генеральный директор госпиталя, который стоил 4 с лишним миллиарда рублей (3,2 миллиарда потратил сам Тетюхин и еще 1 миллиард дало областное правительство).

У самой двери экс-олигарх оглядывается на меня и строго говорит:
— А ну надевай бахилы! Недавно байкер Хирург приезжал посмотреть, так я и его заставил переобуться.
Внутри экс-миллиардер раздевается в общем гардеробе и ведет меня в свой просторный кабинет.

— Сейчас будете обход больных делать? — интересуюсь я.

— Какой там обход! — грустно вздыхает Тетюхин. — Надо думать, где пациентов взять. Кому писать? Кому звонить? Понимаешь, у нас ведь работают лучшие врачи России. Мы их собирали по всей стране. Мне перед ними неудобно. Выдернули с насиженных мест, зарядили идеей, а им лечить некого. Госпиталь, который может функционировать с колоссальной пользой для страны, стоит полупустой.

— А если бы в 2008 году вы знали, что столкнетесь с такой проблемой, вы бы все равно вложились в больницу?

— Я каждый день задаю себе этот вопрос, — разводит руками Тетюхин. — И не знаю, как на него ответить. Такое чувство, будто я бьюсь головой об стену.

Комментарий Минздрава
«Госпиталь Тетюхина получает больше квот, чем другие больницы»

— Наше ведомство делает для «Тетюхинского» госпиталя все возможное. Центр с таким уровнем технологий и комфорта необходим региону. Уникальность этого медучреждения заключается в том, что здесь практикуется комплексный подход к ортопедическим и травматологическим сложным операциям плюс здесь первоклассная реабилитация, — говорит пресс-секретарь Министерства здравоохранения Свердловской области Константин Шестаков. — Мы выделяем госпиталю больше квот, чем другим учреждениям, которые оказывают подобную медицинскую помощь. Благодаря этому центру у нас в области почти ликвидирована очередь на эндопротезирование суставов.