«Даже немецкие машины не хочу водить». Размышление уральца по случаю 9 мая

Этот материал — личное размышление уральского предпринимателя Дмитрия Киреева, почему лично он не хочет немцам ничего прощать — должен был появиться еще в прошлом году, но по независящим от автора причинам не смог быть опубликован. Как выяснилось теперь, за год текст не только не утратил своей актуальности, а даже напротив.

— Мой дед по отцу — Афанасий Иннокентьевич Тюльков, 1917 года рождения. Насколько мне известно, у него было несколько братьев. Через архивы я пока нашел троих. Они все орденоносцы. Все призывались на фронт Минусинским военкоматом из одной деревни Большая Иня Красноярского края. Из них всех прошел войну и остался жив только мой дед, — рассказывает Дмитрий Киреев.

Младший брат деда, Петр Иннокентьевич Тюльков, 1925 года рождения, был призван на фронт в 1943 году. Погиб 18 августа 1944 года. Двадцати лет ему не было даже.

Еще один брат, самый старший из них, Ефим Иннокентьевич Тюльков, погиб 15 января 1945 года в возрасте 30 лет в ходе Висло-Одерской наступательной операции — при освобождении Варшавы. Как говорится в документе того времени, посаженная на самоходные пушки стрелковая рота под командованием лейтенанта Тюлькова «вклинилась во вражескую оборону, прочно закрепившись на новом рубеже до подхода основных сил».

Ефим Иннокентьевич Тюльков был захоронен в Польше в братской могиле близ деревни Маринино, позже перезахоронен с почестями на военно-мемориальном кладбище в польском городе Пултуск. В июле 1944 года он был награжден Орденом Красной звезды и в апреле 1945 года — Орденом Отечественной войны I степени посмертно.

У него семья уже была, хорошо, что дети остались. Нашел благодаря интернету его правнука Егора Пака, проживающего в Москве. А Петр, наверное, и детей не успел оставить.

Поэтому честно говорю — не люблю я немцев и никогда, наверное, не полюблю. А почему я должен их прощать? Дед рассказывал, что все они любили Гитлера, не только те, кто на фронте воевал. И ужасов войны их население не видело… Даже немецкие машины не хочу водить.

Сам мой дед, Афанасий Иннокентьевич Тюльков, был призван на срочную в 1938 году и закончил войну в 1945-м. Раньше до войны в армии служили 4 или даже 5 лет. Война застала его под Винницей. На фронте он был, если на современный манер — автоэлектриком, и в июне 1945 года награжден медалью «За боевые заслуги» за то, что, несмотря на большую сложность, в сжатые сроки хорошо изучил электрооборудование трофейных немецких тягачей. Благодаря деду эти тягачи использовались для эвакуации наших танков почти без простоев по причине неисправностей. Он сам садился за рычаги управления тягача и занимался эвакуацией танков с поля боя. Также дед награжден медалью «За оборону Сталинграда». В 1986 году ему был вручен орден Отечественной войны I степени.

Второй мой дед, по матери — Алексей Якимович Голубев, 1925 года рождения. Он мне хоть и не кровный дед, но мы его всю жизнь так называли, он нас вырастил. У моей бабушки по матери с войны братья — это Киреевы — не вернулись. Алексей Якимович — ее второй муж. Он на фронт попал после техникума в январе 1943 года. Воевал связистом, награжден медалью «За отвагу». В Австрии во время боя за высоту 268 при прорыве укрепления линии противника он обеспечил бесперебойную связь, под сильным минометным огнем противника четыре раза устранил повреждения линии.

Дед Алексей Прагу освобождал. Во время наступления был приказ добираться до Праги кто как мог. Направление было дано и все. И вот, кто на попутке, кто на велосипеде, кто пешком шел. Рассказывал, в реке Отаве плавало очень много трупов немецких солдат. Говорил, чехи их сами долбили и тела сбрасывали в реку.

Еще рассказывал, как наши наткнулись на винный погреб. Бочки прострелили — лень было откупоривать — и бутылки подставляли. Дед надегустировался и прямо там в погребе на столе уснул. Проснулся — видит, все в вине, вытекшем из бочек, плавает.

Когда они вошли в Прагу, встречали их хорошо, с цветами, но все женщины были «беременные» — позасовывали себе под платья подушек. Боялись, что красноармейцы их насиловать будут. Немцы им при отступлении внушили такое. На самом деле это только так кажется, что на войне делай что хочешь. В действительности же и замполиты, и СМЕРШ, и младшие командиры сержанты следили за тем, чтобы даже близко ничего подобного не происходило. За связь с иностранкой была предусмотрена уголовная ответственность, даже если бы она случилась по обоюдному согласию.

Про европейский быт дед Алексей ничего такого не рассказывал, что его шибко бы поразило. У него был трофей — бумажник нациста одного, говорили, что вроде как даже из человеческой кожи. В нем семейные фотографии этого немецкого офицера были, помню. Потом после смерти деда бумажник исчез. Видимо, кто-то из родственников ему «ноги приделал».