Бутлегеры на Урале чувствуют себя, как в 90-е, только лучше

По данным Центра исследований федерального и региональных рынков алкоголя (ЦИФРРА), розничные продажи водки в УрФО снизились на 16,5%. А продажи дистрибуторов, по данным компаний — на 26,4%. Лидером падения стал Ямал (-34,5%), на втором месте — Свердловская область (-33%).

Это не значит, что население стало меньше пить — кривая смертности от отравлений алкоголем и преступлений, совершенных в состоянии опьянения, растет. Просто легальный алкоголь оказался вытеснен контрафактом. Его продажи, по данным министерства сельского хозяйства Свердловской области, выросли более чем в 11 раз. Как ранее заявляла замминистра Татьяна Попова, число отравлений по сравнению с 2010 годом увеличилось на 13%, а смертность — на 7%. Число преступлений, совершенных в состоянии алкогольного опьянения, в области на 14% выше, чем в среднем по стране.

Подсчитать объем теневого рынка вообще невозможно, но, по всей видимости, речь идет о десятках миллиардов рублей. Бутлегеры выходят на новый уровень: о себе они теперь заявляют публично. В Интернете появилось множество сайтов и интернет-магазинов, где можно заказать любое количество подделок под марочные напитки.

Так, виски Johnnie Walker («Blue Label», «Red Label», «Gold Label», «Black Label») объемом 0,5 можно купить по 100 рублей за бутылку. Бутылку Jameson 0,7 л можно купить за 180 рублей. Ром Bacardi Superior (1 л) находится в той же ценовой категории — одна бутылка оценивается в 200 рублей. Примерно такой же разброс цен по остальным разделам: потребителям предлагаются вермуты Martini Bianko, Абсент «Premium», водка «Белуга» (0,5 л — 260 рублей), коньяк Remy Martin (0,5 л — 240 рублей бутылка), Hennessy VSOP (0,5 л — 180 рублей).

Отвечая на вопросы покупателей о качестве продукции и возможности отравления, продавец пишет: «Отравление возможно при злоупотреблении любым спиртным напитком, независимо от того, является он оригиналом или дубликатом. Поэтому мы вряд ли возьмем на себя ответственность утверждать, что напитки, предлагаемые нами, не способны никому навредить. Но если говорить о содержании опасных для здоровья и жизни веществ в нашей продукции (например, метанола), то мы можем однозначно заявить: их в наших напитках нет, не было и не будет. Для производства дубликатов мы используем обычный этиловый спирт высокого качества. Поэтому вы можете относиться к нашему алкоголю с тем же доверием, что и к напиткам, которые вы покупаете постоянно».

«Не будем лукавить: вряд ли корректно сравнивать вкус дубликата и оригинала. Знаток, конечно, найдет отличия. Несмотря на то, что, как уже говорилось выше, знаток найдет нюансы, позволяющие ему определить, что он имеет дело с копией, большая часть рядовых жителей России не всегда отличит наш дубликат от оригинала. Поэтому вы можете быть уверены: водка имеет вкус водки, текила — текилы и так далее, без сюрпризов. От партии к партии мы стараемся придать продукции приятный вкус и мягкий аромат, без четко выраженного запаха спирта», — пишет производитель контрафакта. И хотя он позиционирует себя как честный производитель, от покупателя он скрывается.

Опрошенные «URA.Ru» представители дистрибуторов производителей мировых брендов алкоголя уверены, что единственный канал сбыта подделок — сегмент HoReCa (Hotel, Restaurant, Cafe/Catering). «Там можно разливать что угодно, и никто никогда не догадается. Вы видите, из какой бутылки вам наливают, вы хоть раз держали ее в руках и рассматривали ли? Вы можете после первого бокала разобраться, что именно вам налили, особенно в виде коктейля. Вас обманывают, и вы никогда этого не докажете», — говорит руководитель компании-дистрибутора нескольких мировых брендов.

Источник агентства рассказывает, что продавцы «брендового» контрафакта настолько осмелели, что выходят с предложениями на крупные оптовые компании, работающие в регионе. И даже получают заказы. «Такого беспредела я не видел с девяностых годов. Но тогда и то было понятней, где стопроцентный криминал, а где легальный бизнес. Все знают: кто, что и откуда везет, все знают, где находятся склады продукции, но ничего не делается», — говорит собеседник.