Врач рассказал, как на борту самолета спасали пассажира с алкогольной ломкой

Один из врачей-кардиологов, находившихся на борту самолета рейса А-330 Владивосток — Москва, совершившего в выходные экстренную посадку в аэропорту Екатеринбурга, рассказал, как они спасали жизнь пассажиру до прилета в Кольцово.

По словам Антона Родионова, сотрудника университета им. Сеченова, стало плохо «мужчине 45 лет, моряку, после 10-дневного запоя».

«Диагноз — абстинентный синдром. Это не острое алкогольное отравление в аэропорту вылета (синдром тагильского курортника) и не похмелье, а именно абстинентный синдром, когда возможны самые разные нарушения жизненно важных функций вплоть до развития белой горячки и серьезных нарушений ритма», — объяснил серьезность произошедшего врач-кардиолог Родионов.

Сейчас мужчина, из-за которого пришлось экстренно посадить самолет в Екатеринбурге, находится в Свердловском областном центре острых отравлений. Его здоровью ничто не угрожает.

Антон Родионов на своей странице в Facebook рассказал, что происходило на борту самолета, пока он не приземлился в Кольцово, где пассажира ждала бригада скорой помощи: «Ставим капельницу (пока это просто физраствор), давление поднимается, восстанавливается ритм, пациент „оживает“. На вопрос, нужно ли сажать самолет в Нижневартовске, отвечаем отрицательно: видна положительная динамика. Собираемся менять флакон, но на этот раз хотим добавить туда глюкозу. И тут выясняется пикантная подробность: все внутривенные препараты на борту вводятся только с разрешения командира воздушного судна. Понятно, что он решает это не сам, а советуется с каким-то неведомым центром на земле, где сидит условная „баба Маша“, которая принимает решение, вводить ли тот или иной условный препарат».

Посадка в Екатеринбурге, по словам реаниматологов Антона Родионова и Игоря Сергиенко, была вызвана отсутствием на борту самолета необходимых препаратов: «Хотя до Москвы уже оставалось не так далеко, но лекарств у нас не осталось (в аптечке было только два флакона физраствора), к тому же становиться заложниками „бабы Маши“ нам совсем не хотелось».

Рассказать о произошедшем Родионова заставило желание «привлечь внимание к нелепой ситуации, когда врач на борту несет всю ответственность за пациента, при этом находясь в заложниках у невидимой „бабы Маши“ на земле, не имея в руках нормального оборудования, позволяющего хотя бы оценить сердечный ритм, и не имея в руках нормальной аптечки».