Алексей Венедиктов, бессменный главный редактор радио «Эхо Москвы» — живая легенда отечественной журналистики, которого можно слушать часами. Кажется, не существует проблемы, по которой он не мог бы компетентно высказаться и даже прочитать небольшую лекцию. О том, почему власть не понимает народ, о значимости интернета и Владимире Владимировиче, который взвалил все на себя, рассказал URALWEB Алексей Алексеевич во время своего визита в Екатеринбург.

— Алексей Алексеевич, вы были у нас раньше?

— Нет, я впервые побывал в Екатеринбург. Приехал как раз в интересное время, у вас будут выборы в гордуму и выборы мэра города. Главное, чтобы везде была равноправность, площадка для дискуссии всех, слово всем — вот принцип «Эха Москвы».

Мы не политическая партия, не можем поддерживать и представлять одного кандидата.

— Как вы считаете, в связи с новым законом о цензуре в интернете, будут проблемы?

— Я уполномочен вести с правительством переговоры о правилах интернета и способах урегулирования проблем, вносить предложения по выработке правил в интернете. Считаю, что никакие правила для мировой глобальной сети не нужны. Я бы хотел вступить в пиратскую партию и протестовать!

Угрозы цензуры реальны. Выборочное правосудие, цензура в СМИ, это опасные законы, были прецеденты — в Оренбурге, в Грозном.

— К чему, по-вашему, ведет политическая ситуация в России?

— На философский вопрос могу дать философский ответ: когда-нибудь мы все умрем. Сейчас идет реакционный тренд, возвращение ко времени Петра I, Александра III. Мы живем как наши прадеды в эпоху реакций. Маятник качнулся, отразился, изменились и запросы большинства людей. Практика законов, правоохранительных органов — только ужесточается. Может вернуться андроповское время, когда хватали людей в кинотеатрах днем с вопросом «почему не на работе». Население России — вполне консервативное, оно принимает вечные ценности. Все перемены всегда делало активное меньшинство.

Развилка в истории есть всегда. Ситуация с медиа ухудшается. Становится все больше ограничений. С другой стороны, идет развитие Интернета и соцсетей, там происходит полное раскрытие информации. Ограничения от государства, ужесточение цензуры, как выход — появление новых средств для передачи информации. Люди уходят из традиционных СМИ в «сеть». Я не вижу в этом катастрофы.

— Как СМИ сохранить независимость, в том числе и экономическую?

— Надо просто четко делать свою работу. Московском СМИ легче, чем региональным. Во-первых, у нас огромный рекламный рынок и при этом огромная конкуренция. В Москве работают 54 радиостанции. Основа независимой редакционной политики нашего радио — это его доходность. Платим дивиденды акционерам, тому же «Газпрому». В 2010 году был кризис, но мы не обращались ни к политикам, ни к государству — сами нашли денег. Путин неправ, когда говорит мне: «Что ты на государственные деньги ведешь антигосударственную деятельность».

Мы сами зарабатываем на себя. Чтобы развиваться и расти, мы должны стать бизнес привлекательными.

Во-вторых, главный редактор должен уметь выстроить отношения с властями, партиями, оппозицией.

Третье. Одна из главных проблем прессы — коррупционные журналисты. Если у меня только подозрение появится, что мой журналист получил взятку, только подозрение — увольнение, сразу же. Недавно вот уволил двоих. Журналист — это репутация СМИ. Репутация — это капитализация, к вам идут, вам доверяют. Правило трех «Р»: рейтинг, реклама, репутация.

Мы на рынке работаем с 1990 года. За последнее время появилось очень много разговорных станций («Бизнес», «Вести-ФМ» и другие) — все они против нас, у них есть поддержка (государства, коммерции, политиков). Но нас не догнали. Вот почему для меня важно встречаться со всеми значимыми для города и политики людьми.

— Как принимают Путина в Европе?

— Когда-то я начинал ездить с президентом — тогда еще Ельциным — в пуле журналистов.

Последний визит Путина в Европу — это высоко конфронтационный визит за 13 лет. Его приезд собрал пикет в 200 тысяч человек. Улицы, общество, выступление девочек — все из-за него.

Мне очевидно, насколько расходятся отношения между Европой и Россией. Нынешняя власть ставит на свою самостоятельность. Мы с Европой разъезжаемся. Считаю, что это неправильно. Путин не понимает, почему к нему пристают, и он искренен и честен при этом. Он считает, что у нас в стране все нормально. В кулуарах власти во время визита Путина велись вопросы о геях и их правах. Ни проблемы Кипра, ни визы, ни политика не обсуждались. И Меркель, и Рюте ставили вопросы о правах человека в России. Путин не ожидал экзотического проявление Femen, он его даже не понял, просто сказал: «Вполне симпатичные девчонки». На сегодня репутация Путина упала и за рубежом, и в России.

— Екатеринбург претендует на проведение ЭКСПО-2020, нужно ли оно нам?

— Когда готовишься к такому масштабному событию, происходит кадастровая инвентаризации проблем. Это во-первых. Во-вторых, в город придут деньги. Что-то да будет сделано. На Дальнем Востоке к большому событию отремонтировали дороги, построили университет. Событие прошло — дороги остались. В Татарстане — метро и стадион построили, Кремль отремонтировали. За такие вещи надо хвататься. Я считаю, что в разные города надо затягивать разные крупные мероприятия, чтобы улучшать жизнь живущих там людей.

— Как считаете, нормальная ситуация, что в этом году к президенту за помощью обращается простой фермер, в прошлом году — бизнесмен?

— Распоряжения президента тонут в нашей огромной бюрократии. Не работает институция, президент говорит: «Вот телефон главы Росатома, позвоните ему». Все ждут, когда же будет прямая линия с президентом. Тогда у нас сразу построится школа, всем купят елку. Это ненормально. Патриархальное государство — царь-батюшка прилетел на голубом вертолете и повелел сделать. Или ходить собирать бумажки, или дали по шапке — и все сделалось. Наша Конституция должна хорошо работать. Президент говорит сделать, а 47 бюрократов все тормозят.

— Страна меняется. А как вы сами изменились за эти 20 лет?

— А это у жены спросить надо (смеется).

Я стал богаче, у меня теперь более объемный взгляд. Стал на вещи смотреть пристальнее. Постарел на 20 лет, это добавляет веселья. Обзавелся кругом людей, друзей. На «Эхе» я женился. Там меня отучили мыслить в двойной манере — нельзя делить только на плохое и хорошее, черное и белое.

— То, какое «Эхо Москвы» — это заслуга журналистов или просто богатое политическое поле?

— И то, и другое. Это было даже до Путина, больше 10 лет. Тогда существовало НТВ, независимые газеты, журналы. Мы тогда были лишь небольшим «кустом». Но сегодня все выжжено, а мы остались. И мы можем позволить себе лишнее. К примеру, позвонил пресс-секретарь Французского представительства и говорит — «Мы хотим…»

А мы говорим, как мы хотим. Приезжал глава Еврокомиссии Баррозу. Договорились об эфире с ним. Но пресс-секретарь не разрешил задавать неудобных вопросов, например, о ситуации на Кипре. Тогда от интервью мы отказались, но на общей пресс-конференции мой журналист троллил Баррозу, спрашивая, почему тот не хочет обсуждать Кипр.

Сегодня ты Баррозу, а завтра нет. Мы не можем себе позволить подстраиваться под кого-то, выглядеть глупо. Вся правящая верхушка слушает «Эхо Москвы». Когда надо будет убить «Эхо» — они лишатся высококачественного продукта. Наше радио не может угнаться за оперативными новостными лентами, интернет-ресурсами по новостям. Выживаем по-другому: это яркие дискуссии, площадка для мнений, резонансные темы, независимость.

— Как будем жить дальше? Сойдутся ли ноги Европы?

— Модернизация — это не замена станков. Это замена мозгов. Люди просят дать им не возможности — делегации. Зарплату пропьем, тарифы не платим — не поможет. 82% гибели на дорогах происходит из-за нарушения ПДД. Ведь это мы так водим. Также и в бизнесе. 85% людей поддерживают запрет на иностранное усыновление. Да, нам показали, что там издеваются над русскими детьми, как убивают их. Но ведь это не совсем так, ведь сколько и хороших примеров есть. 113 тысяч детей в России живет в детских домах, очередь — 27 тысяч. Дайте возможность им на хорошую жизнь.

49% поддерживают закон о защите верующих — чтобы не оскорблять их чувства. А что в итоге? В итоге все будут носить хиджабы.

— Сколько людей должны разориться, чтобы на митинги вышли все?

— Бизнесмены в России — не революционеры, они дельцы. Я не разделяю оптимизма Бориса Немцова, который считает, что на митинги выйдет бизнес, офисный планктон.

Когда была угроза роспуска Думы — тогда был уличный выход, всплеск, они почувствовали себя обворованными, у них украли голоса.

Протест, если он и будет, будет носить локальный характер. Вспомните, в 1991 году во время путча внимание было приковано всего к 6 городам в стране.

Коммерция стала более свободной — это факт. Власть видит угрозу. Все запрещающие законы — это реакция. Но в России власть не до конца осознает, в Европе — более адекватные. Проблема: люди во власти не пользуются интернетом как средой коммуникации, только информацию оттуда берут. У них стоит заглушка от охраны. Общаться там с людьми они не могут. Они искренне считают, что общение в сети — это мусор. Люди, которые пишут эти законы, не умеют пользоваться сложной машиной.

— Изжили ли себя знаки отличия: герой труда и другие?

— Путин — это человек символов. Ему важно содержание и как сделано. Как поощрить людей, чтобы повысить производительность труда — это большая проблема на сегодня. Раньше было лучше, лучше старались, работали, выполняли нормы. Владимир Владимирович думает, что оно опять заработает. Попытка решения проблемы простыми способами. Мое мнение. Ну, вот Волочкова — герой труда, ну как…

— Как вы относитесь к публичным «медиа баталиям»?

— Если задевают меня или моих журналистов, я не промолчу. Отвечу и в эфире, и в твитере, везде. Будто мы сидим в одной комнате, кидаем друг в друга гамбургерами. Я понимаю, что я все делаю публично, а они не всегда и не все. Я не боюсь, но опасаюсь.

Нами недовольна оппозиция, президент тоже. Это хорошо, когда все одинаково недовольны — значит, все делаем правильно.