Джон Степанчук — профессиональный дипломат. До принятия полномочий Генерального Консула в Екатеринбурге он занимал пост Советника по Экономическим вопросам в Афинах, Греция. Его предыдущие назначения включали дипломатическую службу в Киеве, Вильнюсе, Москве, Измире (Турция) и Конакри (Гвинея). Во время последнего назначения в Вашингтоне, г-н Степанчук выполнял роль посредника между Конгрессом США по законодательным обменам и программам помощи России и странам СНГ. До этого он работал в сфере развития научных, культурных и образовательных программ с СССР.

В первый раз г-н Степанчук приехал в Россию в 1977 году в качестве гида на выставку культурного обмена с США, в ходе которой побывал в Уфе, Новосибирске и Москве. До начала карьеры в дипломатическом корпусе он занимался научно-исследовательской работой по проблемам Ближнего Востока в Библиотеке Конгресса США. Г-н Cтепанчук получил степень бакалавра по Политологии в Бостонском университете, а затем докторскую степень в Школе Международных Исследований Джона Хопкинса по международному праву и экономике. Г-н Степанчук знает русский, украинский, греческий, немецкий, французский, турецкий и арабский языки.

Г-н Степанчук не женат, любит заниматься разными видами спорта и вести насыщенную культурную жизнь. Он участвовал в выступлениях нескольких хоров, исполняющих византийскую и русскую литургическую музыку. Джон Степанчук родился в Нэшуа, шт. Нью-Хэмпшир.

— В эти дни мы отмечаем 200-летие установление дипломатических отношений между Россией и США. Каковы, на ваш взгляд, перспективы развития этих отношений — если не на следующие 200 лет, то, скажем, после 2008 года?

— Наши с Россией отношения имеют очень прочную основу, мы будем продолжать сотрудничать во многих областях, во-первых, в области контроля за ядерным вооружением, против распространения ядерного оружия. У нас одинаковые позиции по многим аспектам. Например, одинаковую угрозу для наших стран представляет собой Иран, нашей общей целью является борьба с терроризмом. То же касается борьбы с инфекционными заболеваниями. Наши ученые достигли такого уровня в науке, постижении космоса, что не сотрудничать в этих областях просто невозможно. Потому что только наши страны располагают нужным количеством ученых, специалистов, чтобы справиться с этими глобальными проблемами. Еще мы, конечно, сотрудничаем в области культуры. Безусловно, речь идет о глобальной системе безопасности: будет ли она основываться на силе одной сверхдержавы или нескольких, будет ли это однополярная или многополярная система… Я думаю, история покажет. Сейчас очень динамично развиваются несколько блоков стран — НАТО, Европейские страны, Россия, Китай, Индия. Если все заинтересованы в том, чтобы не было распространения оружия массового уничтожения, все должны прийти к единомыслию по вопросу экономического сотрудничества, ибо глобальная экономическая система создает условия всеобщей зависимости: если доллар в Америке падает, это сказывается на валюте других стран. Так что в наших интересах сохранить или создать глобальную систему экономики.
Думаю, именно экономика в конечном счете будет объединяющим фактором для всех стран. Если возникнут политические конфликты, то только в связи с нехваткой ресурсов — водяных, энергетических. Именно поэтому речь сейчас идет об энергетической безопасности, об альтернативных источниках энергии. Мы вместе разрабатываем эти проекты, на уровне стран большой восьмерки. Конечно, всегда будут разногласия между блоками и странами — между Европой и Россией. Но я думаю, они в конечном счете сойдутся, и придут к взаимоприемлемой позиции.

— Каково состояние свободы слова и демократии в России, по вашей оценке?

— Думается, вам, журналистам должно быть видней. Да, некоторые, даже многие на Западе опасаются сворачивания демократических свобод в России. Пристально наблюдают за тем, чтобы продолжались те реформы, которые начал в России первый президент. Ни Путин, ни Буш не хотят нашего возвращения к временам холодной войны. В Мюнхене Путин сказал, что об этом не может быть и речи. Мы думаем, что самой фундаментальной гарантией обеспечения стабильности в России по-прежнему остаются предоставление всем гражданам свободы слова, свободного доступа к информации, свободы контактов с иностранными и негосударственными организациями, ибо если этого не будет, вы столкнетесь с опасностью изоляции от других стран. И возникнет опасность насильственного свержения государственного строя. Я думаю, что все руководители России осознают это. Здесь по-прежнему сохраняется многопартийная система. Важно, чтобы каждая партия имела доступ к ресурсам СМИ. Собственно, истинную картину мы увидим в декабре через год, когда состоятся президентские выборы. Приходится учитывать тот факт, что в России не было демократии в течение предыдущих 70-ти лет.

Мы судим по нашим критериям, конечно. Не все на Западе осознают исторические факторы ограничения развития демократии в России. Я думаю, это вопрос времени. Как я всегда говорил, Россия идет к развитию гражданского общества, демократических институтов своим путем. Конечно, мы готовы помогать нашим опытом. Наша задача как консульства — помогать развивать отношения между людьми посредством культурных обменов, обменов специалистами, учеными. Мы очень часто приглашаем лекторов по части толерантности и терпимости в обществе. Это не для того, чтобы учить вас — чтобы делиться опытом. Те, кто посещают Россию, возвращаются в Америку со свежим взглядом на Россию. И американцы, в общем, очень любят русских, им нравится общаться с вашими специалистами, просто людьми.

— Вы сейчас сказали, что готовы делиться своим опытом демократии. А недавняя трагическая ситуация в Вирджинии — кажется, это издержки демократии? Как вы собираетесь в дальнейшем предохраняться от подобных ситуаций?

— Да, виной всему, возможно, изобилие свободы. У нас нет ограничения на лицензирование оружия. В любом случае вопрос будет решаться демократически. Причем наши демократы одного мнения по поводу того, что случилось там, а республиканцы — другого. Право каждого гражданина — иметь оружие. Это вторая поправка к конституции, а мы никак не можем действовать против нее. Но можно все же придумать систему ограничений, например, не продавать оружие несовершеннолетним. Все это регулируется на федеральном уровне. Может быть, человек сможет приобретать оружие только с предварительной проверкой. Все это должен решать Конгресс. Думаю, в процессе наших президентских выборов этот вопрос будет предметом обсуждений и споров и, возможно, решающим фактором победы одного или другого кандидата в президенты. Да, это демократия: свободные дискуссии, разногласия. Но мы приветствуем разногласия, даже с другими державами. Я не опасаюсь разногласий, существующих сейчас между нашими странами. Потому что я уверен, если мы и впредь будем придерживаться демократии, мы сможем разрешить все эти проблемы на международном уровне. Я оптимист.

 — Будет ли отменена поправка Джексона-Веника?

— Думаю, позиция нашей администрации не изменится, даже если демократы придут к власти. Это связано с Россией лишь отчасти. Мы подождем, пока не будут заключены соглашения между Россией и другими странами-членами ВТО. Но, надеюсь, когда-нибудь эту поправку все же отменят.

— У нас в стране есть телеканал О2. Это молодежный канал. В новостях этого канала практически официально американцев называют уничижительно «америкосами». Такова практика канала. Как вы считаете, имеет ли место в России некоторое нагнетание антиамериканских настроений?

— Нет, слава Богу, не чувствую этого на себе. Хотя подобные вещи вызывают опасения. Это очень напоминает времена холодной войны. Я впервые был в СССР в 1977 году. Но даже в те времена люди, с которыми я общался, были положительно расположены к американцам. Даже несмотря на глобальную антиамериканскую пропаганду. Я пришел к выводу, что люди все же далеко не всегда верят тому, что показывают по телевизору. Я вижу, что многие шаги, предпринятые Америкой, сейчас вызывают большей частью отрицательную реакцию, и не только в России. В Греции, где я работал до сих пор, люди тоже не всегда одобряли политику США. Но бессознательно люди все равно тянутся к нашим брендам типа МТV или Макдональдса. Это воспринимается всеми, даже в Иране. Мы серьезно поучаствовали в создании мировой культуры. Хочешь — не хочешь, мы ведущая страна-производитель товаров и продуктов массового потребления. И это не всегда приводит к тому, что люди за рубежом любят Америку. Формируется некое двойственное к нам отношение. Возможно, в Москве и чувствуется изменение «градуса теплоты» в отношениях между нашими странами, здесь мы его пока точно не ощущаем.

— Как воспринимают американцы, воевавшие по одну сторону с русскими против фашистов, ситуацию в Эстонии?

— Если бы речь шла о перезахоронении наших солдат в других странах, как это произошло в Эстонии, мы отреагировали бы таким же образом. Но это тоже издержки демократии. А вообще, даже согласно православной вере, такое отношение к останкам людей недопустимо. Нужно ко всем погибшим во время II мировой войны относиться с уважением.

— А как вы относитесь к проявлениям неофашизма в Эстонии, где неонацисты почти приравнены к ветеранам?

— Учитывая, что достаточно американцев погибло, воюя против фашистов во II Мировой войне, мы против проявлений неофашизма в любой стране. Это экстремизм, то, что мы хотели уничтожить как союзники в Европе. Такие тенденции возникают в разных странах — Польше, Германии, Франции. Мы категорически против этого.

— Если обратиться к ситуации на Украине, насколько хорошо демократические процессы развиваются там?

— Вот говорят, что мы за Ющенко, Россия за Януковича, но когда Янукович был назначен на пост премьер-министра, мы его приняли. Мы за демократию внутреннюю, а не за то или иное правительство. Ну и за хорошие отношения между Россией и Украиной и — между США и Украиной. Пусть украинский народ сам решает свои дела. Если хотят в НАТО — их дело. Я уверен, что повторения московских событий 1993 года на Украине не будет.

— Если на минуту представить вас жителем постсоветского пространства, какая схема развития демократических процессов вам ближе — то, что происходит на Украине или как в России?

— На Украине нет таких пространств, как в России и — стольких национальностей. Россия простирается на два континента, Украина до сих пор парламентская республика. И, ввиду исторических условий развития, России ближе президентская система. Они разные. Украина тоже многонациональная страна, но там живут в основном россияне. А в России — 150 разных национальностей, 88 субъектов федерации. В России, возможно, более нуждаются в централизации власти, чтобы поддерживать целостность страны, легче управлять ею. Развитие демократических институтов при пренебрежении экономической стабильностью — это ошибка. Развитие демократии в конечном итоге — большой плюс. Это внесет свой вклад в развитие экономики. На Украине нынешняя нестабильность приведет к тому, что будет меньше инвестиций. Правительству нужно принимать правильные экономические решения, и не надо эксцессов. Что касается России, здесь делается упор на развитие экономики. Думаю, сейчас они осознают важность диверсификации экономики. Ну и ни в коем случае не надо забывать о свободе слова и печати.

— Хотелось бы вернуться к вопросу о наших олигархах. А именно, к Ходорковскому, который сидит, и к Березовскому, который тоже сидит, но в Лондоне и, ходят слухи, собирается организовать свержение нынешней власти. Каково ваше отношение к этим персоналиям?

— Мы категорически против любой подрывной и подстрекательской деятельности — это что касается Березовского. А если говорить о Ходорковском, многие обвинения против него были оправданны. Хотя многое там неясно, ибо процесс не абсолютно прозрачен. Я не могу судить. Я за то, чтобы в России развивалась частная собственность, чтобы были обеспечены права собственников, чтобы они смогли развивать бизнес своих предприятий без вмешательства со стороны бюрократии или правительства. Конечно, мы судим по своим критериям.

— Недавно хоронили Ельцина. Приезжали Буш, Клинтон, Джон Мэйжор. И даже некоторые СМИ отметили, что, подходя к Наине Ельциной, тот же Клинтон непроизвольно улыбался. Чем это можно объяснить?

— Может быть, при воспоминании о Ельцине, он вспомнил те счастливые и даже смешные моменты, которые они переживали в процессе общения, возможно, какой-нибудь рассказанный анекдот. Я тоже иногда улыбаюсь на похоронах, потому что вспоминаю что-то приятное, связанное с умершим человеком. А может быть, это наш обычный рефлекс, связанный с телекамерами. Клинтон с Ельциным дружили. Борис Николаевич внес огромный вклад в развитие отношений между Россией и США, другими странами. Конечно, были допущены ошибки, но тот не делает их, кто не делает ничего.

— Что должно случиться, чтобы стало ясно, что демократии в России нет?

— Если бы отменили демократическую конституцию. Или если бы администрация или правительство не действовали согласно конституции. Или если я вижу, что есть некоторые ограничения СМИ. СМИ, кстати, активно развиваются в Интернете — это блогинг.
Что происходило в период правления Брежнева? Во времена застоя не было свободы вероисповедания, все религии были подавлены. Сейчас свобода вероисповедания. Во время застоя была одна коммунистическая идеология, никто ее не оспаривал. Все инакомыслящие были наказуемы. Я не вижу этого в сегодняшней России. А еще в те времена экономика была полностью централизована, не существовало малого и среднего бизнеса, у потребителя не было выбора. Сейчас же мы наблюдаем развитие, не во всех регионах, но в большинстве из них. Это свидетельствует о том, что сегодняшняя Россия мало имеет общего с Россией прошлого. Я буду молиться, чтобы в России не было репрессий и террора, ибо это самое худшее советское наследие. Конечно, сейчас пенсионеры, учителя жалуются на то, что, к сожалению, не получают достойного жалования. Но, в общем, я бы сказал, что люди более-менее довольны теми изменениями, которые произошли. Сегодняшняя Россия во многом лучше, чем Россия прошлая.

— Новости каких телеканалов вы смотрите?

— Я смотрю «Вести» и CNN.

— Разделяете ли вы опасения по поводу «оранжевой угрозы»?

— Я не разделяю опасений по поводу оранжевой угрозы. Я думаю, это внутреннее дело. Но никто в Америке не желает распада России и Российской Федерации. Мы — за стабильность в России, потому что мы ищем в России партнера, даже если вы сомневаетесь в этом. В интересах американцев — чтобы Россия была сильным партнером и действовала с ответственностью по всем вопросам, чтобы мы могли советоваться с россиянами как с равноправными партнерами. Для американцев лучше, если в России не будет резких изменений. Мы хотим, чтобы люди привыкли к гражданскому обществу, чтобы все развивалось.

— Расскажите о динамике развития экономических отношений между американской стороной и Уралом, западной Сибирью? О динамике развития этих отношений, о том, насколько комфортно здесь американским предпринимателям реализовывать свои проекты…

— Наши коммерческие и торговые отношения развиваются очень традиционно в области металлургии, добычи нефти и газа в северных регионах. Наши фирмы до сих пор хорошо представлены в этих областях. Но поскольку развивается потребительская экономика в России, возникает спрос на потребительские товары, производимые в Америке. Этот факт привлекает инвесторов в других областях. Возникает спрос на американские финансовые услуги, страхование, специалистов, способных эффективно разработать систему ипотечного кредитования для предоставления среднему классу доступного жилья. Это развивается, и я думаю, что наш капитал работает уже и в этой отрасли. Есть группа «Астон», которая разработала план строительства офисных помещений и доступного жилья вместе с местными банками, которые могут предоставлять кредиты с пониженными ставками семьям со средними доходами. Существует много фирм, заключающих соглашения по франчайзингу и лизингу. Наш «Боинг» приобретает большую часть титана для своих нужд именно в Свердловской области. Думаю, что со временем это приведет к совместному производству самолетов. Еще мы предоставляем материалы, используемые в газовой и нефтяной промышленности. Это изоляционный материал, который также используется в строительстве. Этот совместный проект был разработан на основе американского патента и доведен до совершенства российскими инженерами. Недавно я вернулся из Кургана, там рассматриваются совместные проекты с американским капиталом по развитию агропромышленности. Думаю, процесс идет. Мой совет американским инвесторам — найти надежного русского партнера, который разбирается в бюрократии. Я никого не осуждаю, это просто другая среда. В Америке тоже нелегко адаптироваться иностранным предпринимателям. Но у нас наработаны правила игры, все более ясно. Впрочем, местная областная администрация доброжелательно относится к инвесторам, создан комитет по продвижению иностранных инвестиций. Понятно, что ничего не делается за один присест. Но сейчас можно работать, условия стали более приспособленными.

— То, что вы открываете Фестиваль джаза в Екатеринбурге — зов сердца или долг службы, ведь там играют американцы…

— Это по зову сердца — я очень люблю джаз. Ну и, конечно, там будут американцы, в частности, известный американский саксофонист Уотсон, которого я очень хочу повидать.